фик по "Тетради дружбы"

[squirrel-alx]

Один мирный день

Фандом: Natsume Yuujinchou
Пейринг: все-все-все/Нацуме
Рейтинг: PG-13 платонический слэш ))
Жанр: повседневность, флафф
Размер: ~ 1 160 слов
Отказ от прав: ничего не мое, заберите )
Содержание: все любят Нацуме

Мадара смотрит на Нацуме и уже почти не вспоминает Рейко. При всей их похожести, они совсем разные. Рейко была сильнее, но что принесла ей эта сила? Толстую "тетрадь друзей", ни одного из которых она так никогда и не позвала? В руках Такаси тетрадь худеет с каждым днем, но друзья приходят к нему и без зова. От Рейко веяло холодом одиночества, Такаси окутан теплом. Теплом любви.
* * *
- Такаси-кун! Завтрак готов! - зовет Токо-сан, и Мадара бежит вниз вслед за Нацуме: завтрак!
Фудзивара с одинаковыми улыбками смотрят, как мальчишка торопливо ест. Их забота оборачивает его плечи, как теплый шарф.
Этот дом держится на любви. Сила Сигуру-сана подпирает балки, нерастраченное материнство Токо-сан согревает комнаты. Нацуме приносит свет улыбок.
"Хорошо, что он, наконец, научился принимать их любовь", смутно думает Мадара, греясь в лучах этого скромного счастья.
* * *
По дороге в школу Нацуме встречает двоих своих приятелей - смешных мальчишек без капли духовной силы. Они смеются и хлопают его по плечам и, наверное, снова дразнят его сонным видом. Они не знают ни о его силе, ни о его бедах, но Нацуме дорожит их дружбой не меньше, чем тетрадью. Впрочем, они знают главное - его душу, его сердце. Принимают его тайны и ценят его доброту.
"Если бы Нацуме был йокаем", - ухмыляется про себя Мадара, - "он мог бы стать огромным и сильным, питаясь этой любовью. Как жаль, что столько душевных сил люди тратят впустую".
Но он неправ. Он ошибается, старый йокай, всю жизнь сторонившийся людей. Ни толики этих чувств не пропадает зря - они лечат сердце мальчишки, израненное смертью и одиночеством.
* * *
У школы их встречает еще один человек - не по-женски решительная девчонка в очках. Она кричит и вроде бы сердится, но Мадара видит, как теплеет ее взгляд от приветствий парней. Она могла бы стать им еще одним, равным, другом, но вынужденная таинственность Нацуме будит в ней романтичную девушку, которой нужно гораздо больше, чем дружба. Эти чувства смущают и пугают и ее, и его, поэтому ничего еще не случилось. Еще не сделано робкое признание, еще не произнесен виноватый отказ. И встретившись утром, они еще могут обменяться улыбками, как солнечными зайчиками.
* * *
В перерыв Нацуме находят еще двое его друзей - молчаливый сын настоятеля и рыжая любительница пушистых котов. Мадара замирает в кустах под окном, горячо надеясь остаться незамеченным. Сквозь листья он видит, как эти двое одинаково внимательно оглядывают Нацуме и, решив, что все в порядке, улыбаются в приветствии.
"Что они могут увидеть с их крохами духовных сил?" - думает Мадара, - "Разве заметят они, даже не слышащие йокаев, если что-то и вправду будет не так?".
И все же они тревожно оглядываются, и предлагают помощь, и готовы вступить в заведомо безнадежный бой, чтобы попытаться защитить Нацуме. Это так странно и глупо, что просто смешно. Но никто не смеется.
* * *
Девчонка машет рукой и уходит, и Мадара, наконец, выдыхает. И остается с любопытством наблюдать, как между оставшимися мальчишками повисает неловкая пауза. Это происходит не в первый раз и смущает их обоих. Они чувствуют, что в дружбе между ними есть маленькая трещинка, но не могут понять, почему.
Просто Танума еще даже себе не может признаться, что его чувства к Нацуме глубже и сильнее, чем дружба, что ему бы хотелось не только защищать его, но и ласкать, быть рядом всегда, завладеть всем вниманием, всеми мыслями, всем сердцем. Нет, он еще сам не понимает этого и только ощущает неясную тяжесть в груди.
А Нацуме... Нацуме просто совсем невинен.
Мадара пожелал бы им как можно дольше бродить в мягком тумане непонимания, если бы его пожелания имели хоть какое-нибудь значение.
* * *
Заканчиваются уроки, и у ворот школы стоит этот самодовольный Натори.
Мадара тихо подкрадывается сзади, намереваясь "в шутку" цапнуть его за ногу, но появляется одна из йокаев - девушка в рогатой маске, словно невзначай становясь за спиной хозяина. Кот фыркает - не больно-то и нужно - и трусит мимо них к противоположной стороне ворот, усаживаясь там в ожидании. Расходящиеся по домам дети поглядывают на них и переговариваются. Кто-то даже узнает кота Нацуме. Многие узнают Натори Шуичи.
Нацуме торопливо идет к воротам, подхватывает на руки кота и проходит мимо второго ожидающего не глядя, словно не узнавая. Только шипит:
- Натори-сан! Я же просил вас не приходить в школу!
Мадара насмешливо щурится на экзорциста поверх плеча Такаси.
- Зачем вы пришли? - продолжает бормотать Нацуме. - Что-то случилось? Что вам нужно?
О, нетрудно догадаться, что ему нужно. Его желания сильны и осознанны: он хочет мальчишку. Хочет заполучить его себе, целиком, единолично. Хочет его силу и его невинность, его тело и его душу.
И все же Мадара до сих пор не разорвал наглеца на части. Потому что это тоже любовь. Такое удивительное человеческое чувство. В нем страсть сдерживается нежностью, а жадность - самоотверженностью.
Натори любит Такаси и никому не позволит сделать ему больно, даже себе.
* * *
И уж тем более - Матобе. Вот он идет навстречу, будто случайно тут оказавшись, и улыбается так вежливо, что хочется уступить ему дорогу. Воздух вокруг него холодеет.
Нацуме насупливается, Натори выходит на полшага вперед, словно заслоняя собой мальчишку.
Невозможно сказать, о чем думает Матоба - он наглухо закрыт и от людей и от йокаев, но главное понятно и так - он тоже присматривается к Нацуме. Он с радостью принял бы юного духовидца в свой клан, вписал в иерархию своего дома, взял под контроль.
"Может быть", - философски размышляет Мадара,- "он по-другому и не умеет, молодой глава клана. Он хорошо знает, как заключить договор с йокаем, и как управлять сотней людей, но взаимность и равенство незнакомы ему. Он готов принять власть и ответственность, но не готов признать свободу воли."
Матоба раскланивается с Нацуме и уходит, унося то жаркое, темное чувство, что терзает его сердце.
* * *
Мирный вечер мирного дня. Темнеет, и Мадара уходит на любимую полянку, где уже сидят лесные йокаи и льется саке.
- Мадара-сама! - приветствует его нестройный хор и гораздо более слаженно интересуется: - Как поживает Нацуме-доно?
Кот фыркает и ворчит, что жив-здоров глупый мальчишка, что ему сделается, хоть сам его уже ешь, пока он всю тетрадь не раздал.
Удивительно, как они все привязались к нему: и безмозглая мелочь, которая, вообще-то, обычно боится людей, и гордячка Хиное, которая всегда кричала, что и близко не подойдет к человеческому мужчине, и даже здоровяк Мисудзу, которому уж точно от Нацуме одни заботы.
Это теплое чувство между человеком и йокаями - даже про себя Мадара не называет его настоящим именем.
* * *
Говорят, йокаи не умеют любить. Мадара подтвердит это любому, а сомневающихся с удовольствием сожрет для убедительности. У йокая нет трепетного человеческого сердца, чтобы любить, и существование его совсем не похоже на человеческую жизнь. И было бы вдвойне глупо любить человека, с его коротким веком, с его душой, трепещущей и изменчивой, словно пламя.
Просто договор, говорит Мадара. Только сделка, повторяет он. Мне нужна Тетрадь, напоминает он. И защищает Нацуме от духов и людей, раз за разом, и подставляет плечо под стрелу, и встает против древнего бога. И осенней ночью, когда Такаси уже приносит в комнату обогреватель, но еще забывает его включать, Мадара принимает истинную форму, сворачивается клубком, едва помещаясь в небольшой комнате, и окружает спящего мальчишку белоснежным мехом и теплым дыханием. Ради Тетради, конечно же.