Соловей-Разбойник, 2012

[squirrel-alx]

Представьте себе сюжет о Робине Гуде, снятый Тарантино в России... Теперь вы имеете общее представление об этом фильме



Во-первых, конечно, Охлобыстин И Оксана Фандера. И Стычкин. И Жижикин. И Бадюк. И Мария Голубкина. Они разрывают меня на тысячу маленьких сердечек _

Во-вторых, стрельба-кровища-выбитые-зубы-во-все-стороны Ну люблю я бутафорскую резню. Исключительно бутафорскую. С демонстративным отрицанием реализма и принесением логики и правдоподобности в жертву красивой картинке (все эти милые детали: белый кожаный плащ, клубный туалет, залитый кровью, золотые маузеры, полицейские, гоняющие игрушечные танки, "разведчик" на "матизе" и с катаной... ). Воплощение прекрасных, но не существующих в реальности образов: веселого и благородного разбойника, могучего немногословного кузнеца, мелкого, но одержимо-кровожадного бухгалтера Ну же, уважаемые финансовые директора, кому из вас не хотелось выбить зубы своему генеральному клюшкой для гольфа? А вы, рассудительные бухгалтеры, скромные менеджеры, кто не мечтал взять в руки пару мачете и рубить, не оглядываясь и не принимая в расчет количество и габариты противника?

Ну и в-третьих, общая атмосфера "русского бунта, бессмысленного и беспощадного", отчаянного веселья самоубийцы, благородного безумия берсерка в последней битве. Тут нет цели, идеологии, это бунт ради бунта, ради веселья, ради свободы - исключительно своей, личной. Основную мысль озвучивает Изабелла Юрьевна: "Русский мужик не хочет что-то менять, он хочет побузить, покуражиться". И это прекрасно, по-моему, это слишком похоже на искусство - когда цель нематериальна, неуловима и субъективна.
Окончательно меня покорил финал. Если бы всё окончилось очередной победой, своеобразным хеппи-эндом, это был бы разудалый трэш и ничего больше. Пафосная смерть как-то возвышает, придает трагической красоты и ощущения некой справедливости, завершённости.

А еще где-то на третьем плане, едва заметно, в образах Изабеллы Юрьевны и игуменьи мне видится достоевщина. В той же гротескной, шутовской форме, но достоевщина же, с надрывом, самопожертвованием и непременным страданием