драббл по бличу

[squirrel-alx]

фандом: Bleach
жанр: хз
рейтинг: G
размер: 800 слов
отказ от прав: ничего не мое, заберите )
по заявке: Bleach Kink 11-15: Ичиго/Бьякуя. Насилие, порка плетью. Время действия - после спасения Рукии. Попытка избавиться от чувства вины перед сестрой, замена душевной боли на физическую. Ичиго удовольствия не получает, действует механически. Акцент на полной безропотности Бьякуи.
драббл по мотивам заявки
секса нет, слэша нет, насилия нет, даже плети нет. есть вроде как порка и чувство вины.

- Бьякуя! - Ичиго шел сквозь череду комнат быстро и громко.
Опять звал по имени и, конечно, предпочел не услышать, что господин занят и велел не беспокоить. "Может быть, пройдет мимо или не найдет этой комнаты", - малодушно понадеялся Бьякуя. Все-таки Куросаки еще плохо чувствовал реяцу. Но, похоже, сейчас он был настроен очень решительно.
Следовало остановиться, привести себя в порядок, выйти и поставить мальчишку на место. Именно об этом думал Кучики, снова приставляя лезвие к предплечью. Прекрасный старинный танто прошел сквозь кожу, как сквозь воду, - мягко и без сопротивления. Бьякуя проследил, как струйка крови скатилась на домашнее кимоно - по ткани на бедре уже расплылось большое пятно - и вновь прикоснулся ножом к руке, выискивая место между свежими и подживающими порезами.
Если заниматься этим достаточно долго, то с кровью уйдет сила, и в голове станет пусто и звонко, и лица Хисаны, Рукии и родителей, вечно стоящие перед мысленным взором, расплывутся в цветные пятна, и на краткое время можно будет забыться.
Он не сдержал ни одного обещания. Было бы проще, если бы Рукия сказала ему это в лицо, обвинила в смерти сестры и предательстве, но она по-прежнему смотрела с благоговением, и это было тем больнее, что чувства ее были искренни.

- Бьякуя! Наконец-то! Мне нужно с тобой погово... рить... - Куросаки все-таки нашел его, ворвался, как всегда, не утруждаясь стуком, и остановился как вкопанный, глядя на кровь и блеск короткого клинка. Бьякуя обреченно закрыл глаза и медленно положил танто у правого колена. - Ты чего делаешь? - глупо и растерянно спросил Ичиго и шагнул ближе, взгляд его метался между окровавленной рукой и застывшим лицом гордого князя. - Ты... ты... Да чтоб тебя меносы драли, чертов Кучики! - вдруг разозлился он, наклонившись, схватил за кимоно на груди и притянул. - Я его ищу, чтобы про Рукию, а он!.. Ты!.. Ты что тут делаешь? Тренируешься вены резать? Не можешь решить, перед кем виноват больше - перед Хисаной или перед предками? - с каждой фразой он встряхивал жесткое напряженное тело. Неподвижное лицо Кучики не дрогнуло, но в открытых, наконец, глазах дрожало страдание. - Ну так давай я тебе помогу, - взгляд Ичиго горел решимостью, той бескомпромиссной верой в правду, которая вела его вперед и делала тем героем, что он был.
Он выпрямился и огляделся. Очевидно, не найдя в пустой комнате нужного, отошел, со стуком раздвинул створки седзи и выпрыгнул в сад.
Бьякуя остался сидеть на коленях, глядя перед собой. Он испытывал странные чувства: стыд и облегчение, унижение и покорность, как будто Куросаки и впрямь мог судить и нести справедливость, наказывать и прощать. Как этот мальчишка умудрялся смотреть ему в душу, видеть до самого дна, вытаскивать самое болезненное?

Ичиго вернулся с несколькими прутьями в руках - длинными, тонкими - зашел Кучики за спину и дернул ворот кимоно вниз. Плотный шелк не поддался, только жесткие швы кое-где впились в кожу. Тогда Ичиго взялся двумя руками за отвороты и потянул сначала в стороны, а потом вниз, обнажая спину и спутывая руки.
Бьякуя сидел, одеревенев. Растеряв все мысли, не понимая, что происходит, не зная что делать, но почему-то не сопротивляясь.

- Я думаю, твои предки были справедливыми и добрыми людьми, - ровно сказал Ичиго. Словно ставя точку, прозвучал тонкий свист, и Кучики вздрогнул, то ли от слов, то ли от удара розги, легшего на плечи. - Я думаю, они бы не хотели, чтобы невинная девушка умерла, - снова свист и еще одна саднящая полоска поперек спины, - из-за старых правил, - удар.
И сразу же еще один, и еще, и еще. А потом ветка измочалилась, и Ичиго отбросил ее.
- Но если тебе нужно наказание, - он повернулся и взял следующий прут в другую руку - новый след лег чуть иначе. - Вот твое наказание, - свист, удар.
Вторая розга переломилась и упала на пол.
- Рукия вся извелась. Не знает, как угодить, чтобы ты обратил на нее внимание. Беспокоится о тебе! Она твоя семья, - голос Ичиго стал чуть выше и наполнился чувством, и замахнулся он в этот раз, кажется, сильнее. - Живая душа, - удар, - против мертвых законов! - удар. - Кто, кроме тебя, брата, поможет ей? Кто, кроме тебя, имеющего власть, изменит правила? Если бы все твои предки лишь чтили уставы, вы бы закостенели в своей древности.
Бьякуя качнулся вперед и оперся ладонями об пол, склонил голову. Волосы упали черным занавесом вокруг лица. Больно не было (что такое ободранная спина для воина), хотя он чувствовал, как выступил пот на лбу и над верхней губой, и как вдоль позвоночника медленно скользит капля то ли крови, то ли тоже пота. Но слова Куросаки падали на сердце тяжелыми камнями, пригибали к земле, не давали дышать.
- Хватит, Бьякуя, - тихо сказал Ичиго. - Тебя простили. Тебе не нужно наказывать себя. Ты не сможешь прожить, не нарушив ни одного древнего завета. Нужно просто жить. И написать собственные правила.

- Я пришлю Рукию, - хрипловато добавил он, бросая последнюю розгу на пол.
Бьякуя вскинулся резче, чем под любым ударом, но Куросаки уже ушел широкими твердыми шагами.