Восстание планеты обезьян/Rise of the Planet of the Apes, 2011

кстатида ))

Весьма приятное кино про умных обезьян и ослепляемых гордыней людей.


В самом деле, очень приятственное кино. Не слишком масштабное, не переполненное "боёвками", в плане "глубокого смысла" тоже не слишком оригинальное, но смотрится хорошо. И не заливает зрителя тоннами пафоса, ура-ура
Все-таки видится мне в этом какое-то неуловимое чудо: из банального в своей основе сюжета и набившей оскомину морали кто-то делает пафосное занудство, а кто-то - хороший фильм. В данном случае получилось второе. Хотя основная мысль тоже банальна донельзя: жестокость вернется к тебе жестокостью, а любовь - любовью Попользовали человечки обезьянок для опытов - поимели соответствующую "отдачу"
Помимо невнятного "мне нравится", могу отметить реальные достоинства: красиво снято и обезьяны сделаны классно.
Красивые даже сцены в городе и доме (как уже взрослый Цезарь перемещается по дому - просто супер!), не говоря уже о съемках в заповеднике и на мосту - великолепное зрелище. И раньше хотелось посмотреть на эти американские секвойи, а теперь - еще больше
Обезьяны все живые и настоящие, но Цезарь - это отдельное восхищение. Вообще, мимику, да и движения, снимали с актера, так что восхищение Энди Серкису )). Трогательный момент с рисованием окна на стене клетки - такой трогательный
Ну и разбавим этот поток комплиментов
Заявленное в названии восстание начинается в последней трети фильма Это не то чтобы плохо, но ведь невольно ждешь...
Обезьяны слишком очеловеченные. Понятно, конечно, что они ж разумные стали, и какими же их еще сделать, но меня не оставляет мысль, что не обязательно разумные существа, хоть даже и настолько близкие к человеку, должны быть такими же как люди. Неужели у них будет настолько похожее мышление? Да у них там мораль и этика развились за несколько суток! Впрочем, это, наверно, не минус кина, а мой личный таракан

По мелочи:
Классная сцена: меланхоличный орангутан говорит философствующему Цезарю: "Обезьяны глупые"
Драко Том Фелтон играет злодея Такого гипертрофированного, злодейского злодея
А, и вертолет таки взорвали!

@темы: кино, все серьезно, взрывающийся вертолет

---

Дамское счастье/Au bonheur des dames, Эмиль Золя

Легкая книжка с элементами экономической теории, замаскированная под любовный роман по классическому сюжету "Золушки".


Вообще-то я не в восторге, но и плохого ничего не скажу - классик он не зря классик
Не понравилась нравоучительно-банальная любовная линия. Уж больно нравоучительна и банальна. Уж больно идеальна г. героиня. А герой-повеса легким движением руки силой любви превратился в идеального влюбленного. Ну может в 19 веке это читалось нормально
Но сейчас, имхо, книжка представляет собой интересную красочную статью об истории экономики О становлении массового производства и крупных магазинов и о том, как они вытеснили мелких ремесленников и лавочников. Я ни разу не экономист и не знаю, насколько смешным и неточным это покажется профессионалам, но мне было интересно. Вещественный, не метафизический толк для меня от романа - я, наконец, поняла, почему важен оборот
Еще понравился социологический и психологический анализ.
Когда новый большой магазин разоряет мелких галантерейщиков и в буквальном смысле доводит до гибели людей - это гораздо трагичнее, чем все страдания двух ГГ вместе взятые. Хотя нельзя не признать правоту идущих следом рассуждений о том, что это естественное развитие, и новая жизнь всегда рождается из смерти старой.
Описание использования женской психологии для продаж - это вообще прелесть что такое И, кстати, приемы за 150 лет нисколько не изменились - читаешь как будто описание любого знакомого молла
А еще ни на йоту не изменились люди. Не то чтобы это для меня новость, но получать тому подтверждение всегда удивительно и интересно.
Ну и мое извращенное внимание привлекли отношения между Муре и Бурдонклем. Вернее, отношение Бурдонкля к Муре Я, наверно, все-таки конченый извращенец, но я вижу в несчастном Бурдонкле саба...

Ну, перечитывать я это не буду, но и о потраченном времени не жалею.
Почему я вообще за эту книжку взялась, ведь совсем не мой стиль? В статьях про клептоманию отмечалось, что в ней хорошее, достоверное описание этой самой клептомании. "Все врут" (С). Про клептоманию - пара строк, и психология ее мне не стала понятней Еще в тех же статьях упоминались "Колеса" Хейли - теперь даже не знаю, читать или нет

@темы: книжка!

---

Simon's Cat

Классный, просто классный мультик! Да и вся серия хороша, очень рекомендую.
кладу сюда, просто чтобы самой не потерять

@темы: ютуб, must see

---

Обмани меня/Lie to Me, 2009–?

Сериал про доктора (не помню каких наук) Лайтмана, который "читает" язык тела и специализируется на микровыражениях лица. Соответственно, видит все, даже скрываемые, эмоции, которые проявляются в неконтролируемых движениях.


Мне очень нравился 1-ый сезон, потому что там были объяснения )). Т.е показывали лицо и объясняли, что выражают движения тех или иных мышц.

Забавно, что в качестве примеров приводили фотографии известных людей ))
А во 2-3 сезонах этого уже нет, и сериал выродился в очередное слегка детективное мыло. С одной стороны, это понятно: спектр эмоций не так велик, а повторять без конца одно и то же глупо. А с другой - надо было в таком случае остановиться на 1 сезоне
В 3-ем вообще забили на достоверность, и "Лайтман-групп" расследует все подряд, без заказов, вместе с полицией, вместо полиции...
А еще это единственный сериал, который мне больше нравится в дубляже, потому что у Лайтмана ужасный преувеличенный британский акцент Вот вообще странно: слушаешь англичан - нормальный, понятный, четкий язык, а если у американцев персонаж англичанин, то у него какая-то каша во рту с какими-то мягкими "ль"
Больше всего из персонажей мне нравится доктор Фостер.

Умная, красивая, обаятельная, сильная - не женщина, а праздник какой-то А еще у нее в 1-ом сезоне был муж и развод, как следствие - не было романтической линии с Лайтманом. Но потом, видимо, аудитория потребовала "чуйств", и в 3-ем сезоне между ними "все сложно"... Блин, ну почему нельзя сделать сериал, где коллеги противоположного пола будут просто коллегами, друзьями?? А, не, есть такой сериал - Criminal Minds
Сам Кэл Лайтман мне как-то не очень...

Понятно, что он нарочно так себя ведет, чтобы выводить людей из себя, чтобы они перестали контролировать эмоции, но все равно плохо ( (Вот, казалось бы, Хаус - откровенный мизантроп и раздражает людей даже без высокой цели, но это смотрится здорово, а тут...)
А еще он все время гнобит Локера, а Локер милый

Торрес, по мне, слишком брутальна

@темы: мыло

---

фик по Sherlock'у BBC

без названия
фандом: Sherlock BBC
жанр: хз кинк?
рейтинг: PG за намеки и кровищу
размер: ~850 слов
отказ от прав: ничего не мое, заберите )
по заявке:Kink 10.35: Майкрофт и Джон. Майкрофта срочно нужно прооперировать, но операция небольшая. Этим занимается Джон. У Майкрофта реакция на руки Джона - в крови, в перчатках. Джон потворствует реакции, т.к. эндорфины снижают боль.

- Ну ладно Шерлок, он всем известный сумасшедший, но вы-то, мистер Холмс, зачем лезете под пули? - Джон говорит преувеличенно бодро и даже почти весело, пытаясь пережать бедренную артерию одной рукой, а другой - снять с себя куртку. - Серьезный человек, опора страны...
Майкрофт морщится. То ли от того, что Джон больно давит ему на пах, то ли от обращения.
- Доктор, я понимаю, что разговаривать с раненым, чтобы поддерживать его в сознании - это привычка, но, прошу вас, сделайте поправку на то, с кем говорите.
Чертов Холмс, думает Джон. Нет, чертовы Холмсы. Да, это Шерлок во всем виноват. Майкрофт пришел с очередным делом государственной важности, а Шерлок вдруг заявил, что у него решающая стадия расследования и нужно быть одновременно в двух местах, и если “братец” соблаговолит отправиться вместо него в одно из них, то он потом, так уж и быть, займется “королевской проблемкой”. Как получилось, что Джон отправился вместе с Майкрофтом в “одно из мест” - непонятно. Но Уотсона в тот момент больше занимала мысль, что это не Шерлок заставил брата отправиться на расследование, а Майкрофт решил развлечься в стиле младшего, а выторгованное при этом обещание помощи - всего лишь последствие привычки извлекать выгоду из всего. И неужели Шерлок этого не понял? Да не может быть... От этих “игр разума” у Джона шла кругом голова, и он почти не видел, куда идет. А пришли они (приехали на такси) к полупустому складу, ужасно похожему на тот, где впервые встретились, и оказалось, что даже два гениальных Холмса не могут предсказать всего. Например, что пуля срикошетит Майкрофту в правую ногу, чуть выше колена, и, судя по толчкам крови, заденет артерию, и...
Джон кое-как сворачивает куртку, кладет ее между животом и бедром “раненого” и сильно прижимает его согнутую ногу к животу. Кажется, Холмс все же не успеет истечь кровью до смерти.
- Кстати, о том, кто вы. Где ваша машина? Готов поспорить, она бронированная. А охрана? Где, наконец, ваша роботизированная ассистентка?
- То, что леди вас отвергла, еще не повод ее оскорблять.
- Оскорблять? Это выражение восхищения: она слишком совершенна, чтобы быть просто женщиной.
Не придумав ничего лучше, Джон стягивает свитер, за ним - футболку, и начинает рвать ее на полосы.
Холмс нашаривает телефон, делает вызов, произносит “Анастасия” и диктует адрес. А потом снова возвращает все внимание Джону.
Несмотря на боль, Майкрофт получает от ситуации какое-то странное удовольствие. Одержимому чистюле, ему нравится лежать на грязном холодном полу. Затылком он чувствует неровности бетона. От потери крови кружится голова, а зрение приобретает преувеличенную четкость, ограниченную точкой фокуса, на периферии не видно ничего. То же самое, кажется, происходит с мышлением: голову наполняет белый шум, в котором каждую секунду может существовать только одна мысль. Это тоже приятно своей непривычностью - обычно разум Майкрофта похож на огромный шумный завод, в котором одновременно работают несколько сложных линий производства.
Майкрофт смотрит на полураздетого Джона, который нависает над ним, удерживая его согнутую ногу, и замечает следы крови на лице доктора. Собственная кровь, в отличие от чужой, не вызывает неприятия и кажется прекрасной, занимательной субстанцией. Он переводит взгляд на руки Уотсона, сильно перепачканные красным, и это ему тоже нравится. В отличие от аристократических рук Холмса, у Джона небольшие широкие ладони, сильные ловкие пальцы с багровым ободком подсыхающей крови вокруг ногтей. Майкрофт прикрывает глаза и чувствует пальцами остывающую влагу. Ему хочется поднять кисть к лицу, чтобы посмотреть на кровь на собственной коже.
- Мистер Холмс! Майкрофт? - обеспокоенно наклоняется к нему Джон. - Не отключайтесь. Давайте, говорите мне что-нибудь.
- У вас красивые руки, - озвучивает Майкрофт единственную существующую сейчас в голове мысль, открывая глаза. - Я еще в первый раз заметил.
- Да? Ну так любуйтесь, только глаза не закрывайте.
Джон оставляет алые пятна на светлом шелке рубашки, и это тоже кажется Майкрофту ужасно красивым. Прекрасный костюм безнадежно испорчен грязью и кровью, и экономному чиновнику доставляет наслаждение осознание бессмысленной деструкции хорошей вещи.
Доктор сооружает жгут из ткани своей футболки и ремня, разрывает по шву штанину, потом отрывает совсем и пытается сделать из нее давящую повязку, положив на рану для впитывания остатки футболки. От перекрытого кровообращения нога начинает неметь и боль меньше, но небережные прикосновения еще ощутимы и приятны. Майкрофт задумывается, переключили ли бы его эти касания из организованного размышления в блаженное чувствование в другой обстановке.
- Ваши уверенные движения покоряют.
- Что? - Джон обеспокоенно смотрит ему в глаза, но взгляд у Холмса достаточно ясный, и Джон хмыкает про себя. - Буду иметь в виду.
- Да, пожалуйста.
Уотсон снова внимательно смотрит на него, не уверенный, что правильно понимает эти намеки, и на пробу сжимает его левое колено, проводит ладонью вверх. Майкрофт поощрительно чуть опускает веки.
- Буду иметь в виду, - повторяет Джон.

Приехавшая за Холмсом медицинская машина так же роскошна, как его обычный черный лимузин. Джон раньше и не думал, что существуют такое понятие: “роскошная скорая”.
- Я посчитала, что вертолет не даст возможности для немедленной помощи, сэр, - ровно говорит как всегда безупречная “Антея”.
- Да, спасибо, - так же ровно отвечает Майкрофт, которого расторопные медики укладывают на каталку.
Джон идет за “роботизированной ассистенткой” к машине, которая отвезет его домой, и думает, не подстрелили ли еще и Шерлока. Чертовы Холмсы. Чертов Холмс. “Покоряют”, ну надо же. И что ему теперь со всем этим делать?

@темы: Sherlock, фики

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ананасная вода для прекрасной дамы, Виктор Пелевин

Свежая пелевинская книжка. Сборник небольших рассказов.

Если кратко: забавно.

чуть подробнее

Перепетая в нескольких рассказах мысль, которая уже была в "Иване Кублаханове": что все мы есть лишь сон высшего разума (бога, чего угодно). Ну идея не нова, да, но мне у Пелевина нравятся не философские идеи (которые довольно банальны), а их включение в современные реалии. Вообще - вот это остроумие, с которым он подмечает сиюминутную фишку нашей жизни. Как "криэйторы" в "Поколении П" (когда ж я кино-то посмотрю), как нефтяники в "Священной книге оборотня"...
Но как по мне - сборник неровный. Мне понравилась Часть I - БОГИ И МЕХАНИЗМЫ: классная "Операция «Burning Вush»" (я, честно, прониклась печальным евреем Семеном Левитаном, познавшим и бога и дьявола ) и оригинальные "Зенитные кодексы Аль-Эфесби" (доставили смоделированные "среднестатистические американцы", обосновывающие каждый выстрел и Опра! )
А вот Часть II - МЕХАНИЗМЫ И БОГИ показалась послабее, совсем вторично. Хотя в комментах на либрусеке отмечали именно "Тхаги" из 2ой части. Оно, конечно, забавное, но не более, даже предсказуемо

@темы: книжка!, наши

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Трансформеры 3: Тёмная сторона Луны/Transformers: Dark of the Moon, 2011

уравновесим предыдущий пост

Минимум сюжета, максимум спецэффектов! Для кинотеатра самое то
Я ни разу не фанат и из трансформеров различаю только Бамблби (потому что желтый и забавный) и Оптимуса (потому что синий и пафосный), так что на смысловую глубину, вхарактерность и соответствие какому-нибудь канону мне с данном случае пофиг, а зрелище достойное. Трансформеры красивые и крутые, людишки добрые (в основном) и смешные, все сталкивается, взрывается, сияет и сверкает - красота!
Это в целом. В частности:
Старый трансформер с металлической бородой - это жесть Старый десептикон в брезентовом капюшоне и с механическими блохами - еще большая жесть
Майор Леннокс -
Симмонс с Голландцем - супер Голландец вообще лучше всех
А чего это Малкович в последнее время одних психов играет?
А роль девушки мне кто-нибудь может разъяснить? Не, я не против красивой девушки в мальчуковом фильме, я очень даже за, но зачем ей слова давать? А девушка действительно красивая - от шеи и ниже. Пусть бы она там ходила своими длинными ножками молча, для создания напряжения между альфа- и бета-самцами этого достаточно. Да, в конце ей дали осмысленный текст, чтобы запудрить мозги главному врагу, но в остальное время она там была просто неуместна.
И, кстати, чего это главный враг какой-то туповатый? Он сам сменой ролей не озадачился? А на слова блондинки повелся сразу? Как-то все быстро и легко
Главную фразу фильма (а может и всех трех) озвучил толстый негр с гранатометом (или что у него там): "Почему все самые классные штуки всегда у десептиконов?"

@темы: кино, взрывающийся вертолет

---

Доктор Фаустус/Doktor Faustus, Томас Манн

фики меня испортили: большие серьезные книжки поначалу тяжело идут



Большая, ну очень серьезная книжка. Классика мировой литературы, все дела. Умных мыслей - могло бы хватить на пять книжек. Тут и куча теории музыки, и рассуждения о судьбе искусства вообще на примере музыки (критика говорит, что как раз в это время происходил переход от модерна к постмодерну, и Манн это чувствовал и об этом писал, и таки да, это видно), и политика, и размышления о Германии, и, конечно же, фаустовский сюжет: гений и Бог и дьявол, гений и общество...
В общем и целом - мне понравилось. Не восторг-восторг или другие сильные эмоции, но все равно хорошо.
Если продраться через теорию музыки (в которой я крайне мало что поняла, увы ), написанную очень "заумным" языком, и рассуждения о политике (поняла чуть больше), еще более заумные, не полениться почитать о Германии первой половины ХХ в. в целом и о ее войнах в частности, и вообще привыкнуть к витиеватому, сложному, слегка устаревшему языку и ужасающе длинным предложениям, то можно найти много полезного и интересного.
Мне очень нравится вот эта мысль:
Я обрываю свой пересказ, желая ещё раз подчеркнуть, что лектор говорил о вещах, обстоятельствах, о ряде положений искусства, которые находились за пределами нашего кругозора и для нас забрезжили где-то вдали лишь благодаря его затруднённым, прерывистым речам, и что мы не в состоянии были его проверить иначе, как по его же собственной, комментированной игре на рояле. Однако воображение наше смутно волновалось, и мы слушали его словно дети сказку, пусть непонятную, но таинственно обогащающую их трепетные души неясными мечтами и чаяниями. «Фуга», «контрапункт», «Героическая», «сумбур из-за чересчур подчёркнутых модуляций», «строгий стиль» — для нас всё это, говоря по правде, было ещё сказочной непонятицей, но мы так охотно её слушали, так широко раскрывали глаза, совсем как дети, внимающие непонятному, неподобающему с куда большим удовольствием, нежели им знакомому, соответствующему и подходящему. Не знаю, поверит ли мне читатель, но только это самый активный, самый горделивый и, пожалуй, наиболее действенный способ познания — предвосхищение знания, рвущееся вперёд через зияющие пустоты незнания. Как педагогу, мне, конечно, не следовало бы это говорить, но я успел убедиться, что юношество бесспорно предпочитает такой способ усвоения; пустоты же с течением времени сами собой заполняются.
ППКС, как говорится Мне тоже больше всего нравится именно такой "способ познания".
Еще мне всегда интересно мнение немцев (и вообще иностранцев) о Второй Мировой, потому что я, имея советское воспитание, знаю только советскую точку зрения. Читала ненаучную книжку немецкого лингвиста, пережившего войну: "Язык третьего рейха", тоже любопытно.
Непосредственно биография, которой вроде как является книга, и "фаустовский" сюжет мне показались не то, чтобы фоном, но не самой главной целью. Но вопрос двойственности природы искусства (от Бога оно или от дьявола?) озвучен. И гордыня художника-творца прописана. Пишут, что диалог Леверкюна с дьяволом цитирует "Братьев Карамазовых" (позор на мою седую голову - не читала ). Приходил ли к нему действительно дьявол или это был красочный глюк - так и не поясняется. В романе столько теологии, что нельзя просто заявить, что черта не существует, хотя параллельно и дано основание для материалистического вывода, что все-таки глюк. А можно еще пуститься в метафизические рассуждения, что мир многомерен и неоднозначен, и то, что в одной реальности - глюк, в другой - реальная сущность
Отчетливо проводятся параллели между этой биографией и судьбой страны.
К ГГ отношение сложилось неоднозначное: отрицательно к нему относиться невозможно, потому что "автор" (рассказчик, его биограф и друг) пишет о нем с такой любовью и восхищением, что ими проникаешься, но и полюбить его сложно, уж слишком он холоден и самодостаточен, замкнут сам на себя, по тем же. Ну и у меня еще есть собственные тараканы: его нейросифилис вызывает у меня легкое чувство брезгливости (и даже не потому, что сифилис, а потому, что "нейро": позволять чему-то жрать свой мозг - это отвратительно )

И все-таки не могу не! Поклонники и поборники классики могут закидать меня помидорами , но я скажу: книжка пронзительно-гомосексуальная. В самом чистом и платоническом смысле! Но рассказчик (Серенус Цейтблом) столько говорит о своей преданной любви к Адриану Леверкюну, что это все-таки выходит за рамки просто дружбы. И еще: женщины в сюжете, описанные подробно, являются скорее друзьями, а не сексуальными объектами - матери, сестры, чужие жены; женщины-возлюбленные же описываются крайне скудно и появляются ненадолго (первая женщина Адриана - проститутка - упоминается много, но как образ, символ; девушка, на которой Адриан хотел жениться, описана достаточно подробно внешне, но характер не раскрыт, и довольно быстро исчезает из повествования; о жене самого Цейтблома в толстенной книжке наберется текста максимум на страничку и три четверти его - это "моя добрая Елена", "моя старая Елена", и брак их открытым текстом назван браком по расчету). Зато как подробно и ревниво описываются друзья-мужчины А уж на отношения между Адрианом и "кокетливым" Руди Швердтфегером есть прямые намеки (а в одной статье об этом говорится, как об очевидном факте). Так что... ))

экранизация есть 1982 г. Надо попробовать найти

UPD. кино нашлось только в убогом качестве и не до конца (почти на полчаса ).
Понятно, что экранизировать такую вещь крайне сложно, поэтому ее основательно обрезали. Собственно, всю теорию об искусстве и политике выкинули, оставили чуть-чуть упоминаний о войне, в общем, фильм - действительно "история жизни", тогда как книга - почти философский трактат. Для фильма о композиторе маловато музыки. Цейтблома задвинули куда-то на задний план, Шильдкнапа показали 2 раза по 5 секунд (не услышишь единственное упоминание фамилии - и можно подумать его вообще не было), да и вообще про остальных персонажей мало рассказывается, в отличие от книжки, где много судеб довольно подробно описаны. Понравился актер и образ Леверкюна. И Руди. Удивили сестры Родде - я их наоборот представляла: Инессу волоокой и печальной, а Клариссу - статной и нервной. И вся история Клариссы довольно смутная и совершенно не совпадает с книжной, самоубийство ее какое-то внезапное и непонятное, уж лучше бы его тоже "вырезали"(хотя как раз в этом моменте в фильме можно углядеть намек на близость Адриана с Руди ). Понравилось оформление разговора с дьяволом, хотя его тоже сократили раз в 5 и перенесли в другое время и место, но все равно получилось хорошо.
В общем - весьма неплохо. На основании отзывов я ожидала худшего. Наверное, те, кому совсем не понравилось, не читали книжку, потому что, пожалуй, без этого действительно очень многое непонятно.

@темы: все серьезно, книжка!

---

фик 'Sherlock' X 'Big fish'

без названия
фандом: Sherlock
жанр: драма что ли
рейтинг: G
размер: ~1900 слов
отказ от прав: ничего не мое, заберите )
по заявке Non-kink 8.44: Кроссовер с "Большой рыбой". Джон Уотсон женился на Саре после смерти Шерлока в водопаде, у них дети, все хорошо, но Джона не оставляют истории своей "прошлой жизни". И он всем, словно Уотсон-писатель в каноне АКД, рассказывает истории своей жизни: знакомство с Шерлоком, первое свидание с Сарой, расследования. У него сын, которого это бесит, он не верит, что ШХ когда-то существовал итп итд) Всю жизнь Джон говорил, что знает, как он умрет, и, умирая, упрямо повторяет "я умру не так". И сын сочиняет для Джона историю о том, как на самом деле он умирает, с Шерлоком, в расследовании, "на поле брани". На похоронах сын встречает людей из рассказов отца - Лестрад, Майкрофт оказываются самыми что ни на есть настоящими.

Лет до 12 я восхищался отцом и верил ему безоговорочно. Я обожал его рассказы о “единственном в мире консультирующем детективе Шерлоке Холмсе” и верил в их реальность. Я даже утверждал, что видел самого мистера Холмса: высокий худой мужчина с шапкой темных волос и пронзительным взглядом, в мрачноватой комнате, захламленной бумагами, пылью и множеством странных предметов. Повзрослев, я решил, что это был скорее плод моего воображения, чем реальное воспоминание.

Отец был прекрасным рассказчиком. Может быть, он даже смог бы стать писателем, если бы медицина не была его призванием. Когда я был совсем маленьким, он рассказывал мне на ночь сказки, в которых Шерлок Холмс представал в образе бесстрашного и благородного рыцаря. В одной из них он спасал добрую леди от злого мужа, который увез ее в далекую страну, в другой - ловил хитрого вора, укравшего волшебный голубой алмаз у прекрасной королевы с помощью дрессированного гуся. Когда я подрос, сказки превратились в увлекательные рассказы, самые разные: смешные, как про глупого Рыжего Господина, слуга которого ограбил банк, воспользовавшись его добрым именем; мистические, как про двух сестер, живших с отчимом в старом замке с привидениями; страшные, как про огромного Голема, убивавшего людей голыми руками по приказу жестокого хозяина. Только главный герой историй никогда не менялся - гениальный мистер Холмс мог распутать самые странные и сложные дела. И обычно в приключениях его сопровождал простоватый, но верный и добрый друг - доктор Ватсон, в котором без труда можно было узнать самого отца. Мама иногда сердито говорила, что после этих историй мне снятся кошмары, но даже я видел, что она не будет всерьез запрещать их рассказывать.

* * *

Когда мне было 13, отец почти на год пропал. Он и раньше часто проводил вечера не дома, а иногда исчезал на пару дней, но всегда возвращался, пахнущий ветром и задымленным Лондоном, а иногда - поездами, нередко в грязной или даже чужой одежде, подчас с синяками и ранами и всегда - с новым рассказом про детектива Холмса.
А в последний раз он вернулся только через несколько месяцев, усталый, похудевший, постаревший и молчаливый, и больше никогда не сбегал с излюбленным “на расследование с Шерлоком!”. И хотя все время своего долгого отсутствия он писал, нерегулярно, но часто, и изредка звонил, в моем отношении к нему что-то сломалось. Может быть потому, что его не оказалось рядом в нужный момент, а может я просто повзрослел. В любом случае, я перестал верить в Шерлока Холмса и решил, что у отца просто есть какая-то другая жизнь, которая ему интереснее, чем мы, а может даже - другая семья.

После возвращения вместо “расследований” у отца появилась другая традиция: каждое 4-ое мая он брал выходной на работе, ненадолго уезжал куда-то днем, а потом до поздней ночи сидел, то читая, то печатая что-то за ноутбуком, то перебирая какие-то записи из коробки, которая все остальное время была заперта в нижнем ящике его стола. В доме в этот день всегда царила какая-то траурная атмосфера.
В один из таких вечеров я случайно подслушал обрывок разговора родителей:
- … уверен, Джон, ты ведь так и не нашел тела?
- Сара, если бы он был жив, то объявился бы. Он бы не бросил меня вот так. Помнишь тот случай в бассейне...
Я попытался вспомнить, в ком из своих друзей отец мог быть так уверен, но вскоре забыл об этом.

* * *

Хотя я вырос, рассказы про детектива не прекратились, только теперь основными их слушателями были друзья родителей.
Новые знакомые с восторгом принимали историю первой встречи консультирующего детектива Холмса и бывшего военного врача Ватсона, в которой Шерлок с помощью своей дедукции за пять и минут и несколько взглядов узнавал всю биографию Джона.
Старые друзья могли снова и снова слушать захватывающий рассказ о первом свидании доброго Джона и милой Сары, во время которого их похитили китайские контрабандисты, а спас неизменный Шерлок. Или леденящую кровь историю о сумасшедшем маньяке-таксисте, заставлявшем своих жертв добровольно принимать яд, и за которым гонялась вся лондонская полиция во главе с “тогда еще простым детективом-инспектором Лестрейдом, который сейчас глава подразделения убийств и тяжких преступлений, ну вы должны его знать”. Или сюжет в духе бондианы о краже государственных секретов, в котором появлялся претенциозный Майкрофт Холмс, брат Шерлока, “человек из самых что ни на есть правящих кругов, но вы его не знаете, потому что серые кардиналы не представляются общественности”.
Мне после первого болезненного расставания с девушкой досталась притча о роковой женщине, которая была даже в жизни гениального Шерлока Холмса и носила красивое имя Ирен Адлер.
Я никогда никому об этом не говорил, но к выбору профессии - журналистика - меня не в последнюю очередь подтолкнула нелюбовь к этим отцовским рассказам. Мне хотелось, в противоположность ему, говорить о реальных событиях.

* * *

В день моей свадьбы мы с отцом страшно поссорились. Он снова рассказывал свои любимые истории о Шерлоке Холмсе, благо новая аудитория - гости со стороны моей невесты, Луизы - слушала его с восхищенным вниманием. А я злился. То ли на него, за эти знакомые до оскомины выдумки, то ли на гостей, которые этим выдумкам верили (а может, наоборот, смеялись про себя над чокнутым доктором, и это злило не меньше). Улучив минутку, я в раздражении высказал отцу все, что думаю об этих его рассказах, о его “консультирующем детективе” и о нем самом, скучном обывателе, который просто отчаянно мечтает о приключениях, а напоследок добавил, уже не задумываясь, что творю:
- Это вообще-то моя свадьба! Ты мог бы хотя бы в этот день обратить внимание на меня!
Он сжал губы, расправил плечи, поднял подбородок - в такие моменты я верил, что он был в Афганистане не линии огня, а не отбывал практику в каком-нибудь безопасном городишке, как мне обычно казалось - и молча ушел. После этого мы не разговаривали год.

* * *

Со временем все вернулось на круги своя. До тех пор, пока отец не сказал, что у него рак.
Лейкемия. Острый лейкоз.
Да, он лечился. Да, он использовал все возможности. Нет, уже ничего не помогает.
Конечно же, мы все перепроверили. Ездили в известные клиники, к именитым врачам... Еще одно мнение... Новое экспериментальное лекарство...
Но Джон Ватсон все-таки был очень хорошим доктором...

* * *

День похорон выдался очень мягким: было тепло, но не жарко, яркое солнце чуть приглушалось облаками, легкий ветер носил запах цветов, но не налетал порывами. Это был замечательный день, совершенно не подходящий для похорон. Ни один день не подходит для похорон.

Когда к маме подошла миниатюрная женщина с проседью в русых волосах, тонкими губами и суетливыми движениями, она показалось мне знакомой, хотя я точно знал, что не встречался с ней раньше - у меня профессиональная память на лица.
- Молли, - немного удивленно поздоровалась мама.
Ощущение узнавания усилилось, но почему - по-прежнему было непонятно. “Врач”, - подумал я, глядя на ее маленькие ладони с очень коротко подстриженными ногтями и суховатой кожей, и решил, что это просто знакомая отца, которую я мог видеть, например, на фотографии.
Появление на кладбище невысокого седого мужчины в полицейском мундире, в котором я уже безошибочно узнал шефа-суперинтенданта Лестрейда (уж с ним-то я точно встречался - на пресс-конференциях), повергло меня в шок. Что ему здесь делать? Но мама, казалось, ничуть не удивилась и тепло окликнула его:
- Грег!
“Грег? Грег, с которым отец иногда ходил в паб, - это Грегори Лестрейд?! То есть они действительно были знакомы, действительно что-то расследовали, и Шерлок Холмс действительно...”. Я в панике оглянулся и тут же наткнулся взглядом на еще одну фигуру в полицейской форме.
- Мисс Донован, - пораженно произнес я.
Строгая женщина с военной выправкой оглянулась и, похоже, узнав меня, с легкой улыбкой ответила:
- Уже давно миссис Андерсон, но в принципе - да.
Я молча смотрел на нее, не зная, что сказать, и не в силах уйти. Она понимающе улыбнулась, коснулась моего плеча со словами “Сочувствую вашей потере” и отошла. В пустой голове у меня промелькнула дурацкая мысль: “А Молли не врач, а патологоанатом”.
Когда из тихо подкатившего к кладбищу роскошного черного автомобиля вышел представительный пожилой джентельмен с залысинами над высоким лбом и пошел, чуть опираясь на зонт-трость, к моей матери, я уже обреченно признал в нем Майкрофта Холмса. Он действительно излучал уверенность, властность и скрытую опасность, как и рассказывал отец. Следом за ним шла очень красивая и элегантная юная леди, не отрывавшая взгляда от планшета в руках и при этом умудрявшаяся не только не спотыкаться, но и выдерживать до сантиметра постоянную дистанцию между собой и патроном. “Антея”, - подумал я, пытаясь сдержать истеричный смешок. В это же мгновенье девушка подняла на меня глаза и профессионально-приветливо улыбнулась.

* * *

Отправив маму и Луизу домой, я остался у могилы один. Я чувствовал себя так, словно потерял отца еще раз. Причем потерял давно - когда отказался ему верить, а осознал это только сейчас. Отчаянно хотелось вернуться назад в прошлое и попросить прощения, сказать, что он был замечательным отцом... Так глупо и больно.
- Не нужно так казниться, Артур. Родители всегда любят своих детей больше, чем дети родителей. Вы еще убедитесь в этом на собственном опыте.
Я вздрогнул от неожиданно раздавшегося низкого голоса и обернулся. В метре от меня, заложив руки за спину, стоял высокий мужчина в классическом черном костюме, но без галстука, с серебристыми нитями во вьющихся волосах. Встреться мы при других обстоятельствах, и, может быть, я бы и не узнал его, но после того, как сегодня я видел Майкрофта Холмса во плоти, усомниться в личности этого человека было невозможно.
Я смотрел на него, позабыв все слова, но зная, что я хочу, что мне нужно поговорить с ним. Он же, окинув меня только одним внимательным взглядом, не отрывал глаз от могилы. На лице у него было выражение сдержанного страдания и застарелой тоски.
- Вы предали его, - неожиданно даже для себя сказал я.
Он дернулся, как от пощечины, но ответил спокойно:
- Так было лучше. Он заслуживал спокойной жизни, семьи. Вы заслуживали отца.
- И вы решили все за него? Он верил вам. Он говорил, что если бы вы были живы, то обязательно связались бы с ним, - я видел, что делаю ему больно, но, к черту все, я стоял над свежей могилой отца и не имел ни малейшего желания проявлять милосердие к человеку, имя которого было символом моей собственной боли. - Он бы не простил вас.
Шерлок Холмс наконец перевел на меня полный муки взгляд и криво улыбнулся.
- Вы сами знаете, что простил бы. И вас он давно за все простил, примите это. А если хотите почтить его память, бросайте свою экстремальную журналистику, не рискуйте жизнью, особенно теперь, когда ваша жена беременна.
Я вспыхнул: “Откуда... ? Мы еще никому не говорили, даже родителям!”. А он уже развернулся и удалялся широкими шагами. Ну да, гениальный Шерлок Холмс и его блестящая дедукция...

* * *

Разбирая личные вещи отца, я просмотрел и содержимое ноутбука и той вечно запертой коробки и нашел сохраненные копии блога, который отец вел еще до моего рождения (и немного - после), множество записок с непонятными словами и схемами, обрывки книжных страниц и разнообразные предметы в пластиковых пакетиках. В блоге (и более поздних отдельных файлах) я нашел почти все знакомые мне истории и еще несколько, о которых раньше никогда не слышал, только не в виде сказок и притч, а изложенные в увлекательных детективных рассказах. В записках - стремительный незнакомый почерк. А предметы в пакетиках подозрительно напоминали улики из полицейского хранилища.

И я издал рассказы отца. Бросил “экстремальную” журналистику, осел в Лондоне и составил из них книгу. Подписал ее псевдонимом, но не стал изменять имена героев: спокойный, хоть и в чем-то слегка сумасшедший, доктор Джон Ватсон и гениальный, хоть и социопатичный, детектив-консультант Шерлок Холмс. Книга, в которой они всегда будут рядом, в которой никто из них не умрет.

@темы: Sherlock, фики

---

перевод 'Sherlock'X'The Lake House'

The Baker Street Flat (оригинал)
автор: аноним
фандом: Sherlock
жанр: romance
рейтинг: PG-13
разрешение на перевод: получено ))

1.
Джон уверен, что это симптом какого-нибудь психического расстройства (в чем его часто обвиняют в последнее время) - он действительно находит забавным возможность того, что через волшебную почтовую прорезь в двери своей новой квартиры общается с незнакомцем, который живет через 2 года в будущем. Он определенно не будет рассказывать об этом на сеансе у психолога на следующей неделе.
По дороге на собеседование в местной хирургии на должность с неполным рабочим днем (еще одно место, где он не собирается говорить о своем последнем хобби), он бросает за дверь довольно саркастическую записку: “Если ты и правда в 2012 году, скажи, конец света действительно наступает?” - и старается выбросить все это из головы. Доктор Джон Уотсон, компетентный врач, профессионал, вступающий в свою гражданскую жизнь, не потакает детским фантазиям о загадочном собеседнике, который должно быть прокрадывается в его квартиру, когда его нет дома, и подбирает его записки.
Вообще-то, он почти предпочитает идею путешествий во времени такой возможности. К черту логику и здравомыслие.
“Спроси еще раз в декабре, - гласит ответ, который Джон отлепляет от подошвы своего ботинка, когда возвращается домой. - Пока не похоже. Стоит надеяться, что апокалипсис будет не таким скучным”.
Джон мрачно улыбается и выуживает ручку из кармана пиджака. “Не думаю, что это обычная надежда, возлагаемая на апокалипсис, вообще-то,- и добавляет: - И разве писать письма не скучно, хотя бы по сравнению с концом света?”.
Он просовывает бумагу в щель и только благодаря телефонному звонку, сообщающему, что он получил должность и когда может приступать, он все еще стоит там и слышит шелест следующей записки, падающей на пол.
“В большинстве случаев - да. Ужасно скучно. Однако эта ситуация возбуждает мое любопытство, особенно если ты лжешь”.
Джон моргает несколько раз, выглядывает наружу, чтобы оглядеть кажущуюся совершенно пустынной улицу, смотрит на телефон, чтобы убедиться, что не потерял счет времени, и пожимает плечами. К черту все. “Похоже ты находишь потенциальные игры разума более интересными, чем чудо”, - наспех пишет он, вздрогнув, прежде чем направиться в свою квартиру, очень нуждаясь в чашке нормального горячего чая.

* * *
Шерлок громко усмехается, в 14 раз за утро, с тех пор как нашел клочок бумаги на аккуратной стопке почты, которую миссис Хадсон оставили у его двери. “Серьезно, Джон?” - говорит он вслух, отталкивая нетронутый тост, который также оставила ему миссис Хадсон (только в этот раз). “Чудо?”.
“Хотя и нельзя совершенно отрицать существование чудес, я предпочитаю думать, что некоторое количество физических объяснений должно первым приходить в голову человеку науки, доктор Уотсон.
Прилагаю отчет Лондонской Фондовой Биржи за завтрашний день 2010 года. Если тебе нужны дополнительные доказательства, что происходящее здесь происходит в действительности, он может служить таковым. Я, со своей стороны, с сожалением сообщаю, что верю, что ты говоришь правду о времени, в котором живешь. Твоя почтовая бумага - ограниченный тираж из магазина товаров для творчества, и маловероятно, что она бы не выцвела и была в таком безупречном состоянии, если только не хранилась вдали от солнца и пыли, но твоя манера письма говорит мне, что ты недостаточно педантичен для этого. Таким образом, ясно, что она была куплена для тебя, вполне вероятно женщиной, которая хотела бы общаться с тобой чаще. Не женщиной, которая сейчас живет с тобой, иначе она бы занималась твоей почтой. Следовательно - живущая отдельно родственница, потому что романтический интерес был бы более прямым. Я полагаю, сестра, т.к. этот специфический магазин находится на улице со множеством “модных” магазинов, большинство которых называют себя бутиками, а это место не соответствует более пожилой женщине.
В дополнение к информации о тебе, которую я получил с помощью дедукции, я также произвел некоторый поиск по твоему имени. Нет страницы в Facebook или других социальных сетях и есть пустой блог, который может быть, а может и не быть твоим. Основываясь на этих ограниченных данных, мало что можно выяснить о твоей личности, кроме возможного желания приватности и намеренного или сложившегося отсутствия друзей, семьи или даже знакомых для переписки. Кроме меня, конечно же.
Я также собрал кое-какую информацию о твоей службе в армии и скромной гражданской карьере (поздравляю с новой работой, начатой сегодня), так что, ради справедливости, я расскажу немного о себе...”
Немного позже Шерлок заканчивает письмо, чувствуя странное удовлетворение. Он проводит несколько неописуемых экспериментов (неописуемых просто потому, что никто бы не понял, если бы он попытался объяснить) и игнорирует несколько смс от Майкрофта. Вечером он решает спуститься за почтой, но найденное заставляет его сначала нахмуриться.
“Еще рано меня поздравлять. Дурацкий первый день. Почтовая бумага - от будущей бывшей жены моей сестры, а не от сестры, но все равно это было блестяще. Весь остальной шпионаж менее впечатляющ. Незаконное использование полицейских ресурсов? А “консультирующий детектив” не настоящая профессия, я проверил. Уверен, ты скажешь, что это пока не профессия, пока мир не признал твою гениальность. Ты можешь увидеть, что я заходил на твой сайт? Ты довольно самонадеян, хотя я не могу сказать, что это необоснованно”.
“Конечно это обоснованно”, - говорит Шерлок в пустоту. “Пора кому-нибудь признать это”, - думает он и улыбается.

2.
Проходит несколько недель, и Джон ловит себя на том, что улыбается письмам, всегда подписанным затейливыми ШХ. Иногда их не бывает по несколько дней, когда Шерлок соизволяет взять дело или впадает в одно из своих “настроений”. Джон не уверен, что вызывает эти приступы или в чем они заключаются, просто иногда Шерлок начинает письмо чем-то вроде: “Провел несколько дней, играя на скрипке, ничего интересного, чтобы написать. Приношу извинения за задержку”. Джон не знает, притворяется ли он или действительно так одинок и неустроен, как иногда можно прочитать между строк его писем.
Джон не терзается одиночеством в эти дни. Его начальник, Сара - прекрасная женщина, красивая и интересная, и она не любопытна. Шерлок не пишет неделю, и Джон использует это время, чтобы немного побыть с ней. Она смеется и держит его за руку в кино, и он думает, что мог бы играть эту роль: нормального бойфренда, может быть даже нормального мужа, в тихой и обычной жизни.
Но когда он входит в дом после ужина с Сарой, он находит написанное на обороте страницы, вырванной из какого-то анатомического текста, обвинение: “Ты не писал”.
Он вздыхает и шагает обратно за дверь. Он уже привык всегда носить с собой ручку. “По-моему, была твоя очередь”.
Он ждет, чувствуя себя немного глупо - записка Шерлока могла пролежать на полу несколько часов, но ответ приходит почти мгновенно: “Ты обычно проверяешь, пытаешься вытащить меня из моей меланхолии своими головоломками из газет и скучными историями про пациентов”. Джону кажется, что подразумевается “у тебя не получается, но мне нравится, что ты пытаешься”. Он представляет Шерлока сидящим внизу у лестницы весь вечер в ожидании. Возможно, он взял с собой книгу.
“Был занят”, - пишет Джон.
“Девушка”, - констатирует Шерлок.
“Женщина”, - поправляет Джон. Он чувствует себя нелепо, ныряя из дома в холодный зимний вечер и обратно, раздражая миссис Хадсон, которая сказала ему в прошлый раз, когда он провел вечер так же, что увеличит его счет за отопление, если это повторится.
“Иди в дом, - пишет Шерлок, не удивляя Джона тем, что они “на одной волне”. - Снег начинается”. Через секунду в почтовую щель просовывается шарф, и Джон смеется. Это очень хороший шарф, определенно стоящий больше его пальто. Это можно считать прощением.
“Тогда спокойной ночи, Шерлок”, - пишет Джон. Он шагает внутрь, запирает дверь и останавливается, восхищаясь шарфом, достаточно надолго, чтобы получить последнее в этот вечер сообщение: “Я знаю, ты все еще здесь. Иди спать”.
Теперь он знает, что сам Шерлок вряд ли уснет, и этой ночью Джон тоже почти не спит.

3.
Шерлок улыбается про себя, когда выбирается из кэба, поправляя свой новый шарф, и с удовольствием думает, что где-то, когда-то, в другой жизни, Джон носит его старый.
Донован немедленно бесстыдно спрашивает, с кем он трахается. Он говорит ей в ответ какую-то гадость про нее и Андерсона. Он едва замечает этот обмен любезностями, шагая к Лестрейду, стоящему возле тела. Окидывает сцену одним взглядом и ждет, что Лейстрейд объяснит, зачем вызвал его так срочно, в чем особенность обстоятельств. Вместо этого Лестрейд несколько раз откашливается. Шерлок прямо смотрит на него.
- Ты солгал, - обвиняет он, вдруг уверившись. - Это просто нападение. Убийца не оставил ничего на месте преступления, и жертва обычный человек. Может ты видел похожие убийства в последнее время?
- Нет, - признает Лестрейд. - Но, Шерлок, ты должен видеть что-то, что поможет нам идентифицировать преступника.
- Он не выдающийся ум, - объявляет Шерлок, - и не опытный убийца. Ему потребовалось 3 удара, чтобы поразить жертву, несмотря на эффект неожиданности и физический недостаток этого человека. Неряшливо. Возможно наркоман в поисках дозы, - он на секунду встречается взглядом с Лестрейдом и отводит глаза. - Здесь нет для меня ничего интересного.
Лестрейд говорит что-то, начинает рассказывать Шерлоку о профессии жертвы, или об имени, или еще какие-то обычные детали, но Шерлок уже идет искать кэб. Надо будет попросить таксиста подождать в следующий раз. Он называет водителю адрес на Бейкер-стрит.

С тех пор, как Шерлок был еще мальчиком, некий голос у него в голове комментирует всю его жизнь, оформляет во фразы его действия, добавляет описания и определения к его движениям. Все чаще в последнее время этот голос выражается так, словно составляет письмо Джону. “Скучное расследование, заурядная смерть, фальшивое обещание чего-то большего отвлекли меня от тебя этим вечером...” - и он заминается, заглушает голос, потому что вечер на пороге у двери не то же самое, что настоящее общество, и почему Донован подумала, что он с кем-то спит?
Он догадывается почему, но откладывает это размышление. Если его догадки верны, то они требуют решения, и он пытается выкинуть это из головы. Но ему удается только довести себя до проведения ночи за игрой на скрипке, старательно не глядя на потайную коробочку, лежащую рядом с письмом Джона на столешнице.

4.
Джон бежит на работу, опаздывая, и когда он входит внутрь, топая, чтобы стряхнуть снег с ботинок, так осторожно, как только можно, чтобы не потревожить больную ногу, Сара говорит:
- Слава богу, ты пришел.
- Почему? - спрашивает он, не слишком беспокоясь. Она кажется скорее раздраженной, чем расстроенной.
- У нас сложный пациент в сопровождении полиции. Я посадила их в твоей смотровой. Я просила детектива-инспектора отвести этого человека в больницу, но он сказал, что все, что он смог сделать - привести его сюда, - брови Джона приподнимаются, и она добавляет: - Рваная рана на голове, возможно потребуется несколько швов, но он порывается уйти с тех пор как попал сюда.
У Джона есть опыт зашивания агрессивных раненых, так что он делает вдох и открывает дверь в свой кабинет. Высокий худощавый мужчина сидит, прижав бинт к голове и глядя на стоящего у дальней стены офицера.
- Ты бы не стал, - говорит мужчина, продолжая смотреть на полицейского, едва бросив взгляд на вошедшего Джона.
- Стал бы, - возражает офицер. - Тебе повезло, что я избавляю тебя от неизбежного токсикологического теста.
- Ты хочешь, чтобы я был должен тебе, - заявляет мужчина.
- Простите, - пытается вмешаться Джон.
- Да, - закатывает глаза офицер, - в этом все дело, и не имеет никакого отношения к твоему здоровью и потенциальным возможностям. Ты меня раскусил, Шерлок.
- Шерлок? - повторяет Джон, и человек на стуле наконец поворачивается, чтобы посмотреть на него. - Шерлок Холмс?
- Я говорил, что ты уже приобрел определенную репутацию, - говорит Лестрейд. - Я пойду за кофе, и если тебя не будет здесь когда я вернусь, то мне придется тебя арестовать. Не думаю, что ты сможешь далеко уйти не потеряв сознание, - с этими словами Лестрейд выходит за дверь, оставляя Джона наедине с сердитым парнем, который является чуть более молодой версией его лучшего друга, который у него появился за эти месяцы в Лондоне.
Он чувствует легкую эйфорию, и это, пожалуй, не лучший способ наладить контакт с этим конкретным пациентом, который не имеет ни малейшего понятия, о том, кто он такой. Он делает вдох, пытаясь успокоить свое сердце.
- Могу я взглянуть?
- При имеющихся альтернативах, не вижу разумных причин отказываться.
Джон двигает Шерлока со стулом ближе к раковине в углу комнаты - он не сможет сохранить стерильность рук, если ему придется ходить, опираясь на трость - и готовит инструменты для наложения швов.
Он заканчивает самую неприятную часть и только когда стоит перед сидящим Шерлоком, мягко стирая кровь с его странно красивого лица, наконец говорит:
- Ты слишком... - он запинается, но потом решается: -талантлив для того, чтобы употреблять наркотики, Шерлок.
- Я здесь потому, что свалился с лестницы, когда выполнял работу инспектора Лестрейда вместо него, - объясняет Шерлок.- Что бы не находилось еще в моем организме, это имеет слабое отношение к случившемуся.
Улыбка Джона мрачная, но нежная, сочетание, которое раньше никогда не представлялось ему возможным. Шерлок Холмс стал частью его жизни. Он берет чистый кусок бинта и стирает последний след крови со щеки Шерлока. Это слишком ласково, и Шерлок смотрит прямо ему в глаза.
- Доктор, - говорит он, но что-то в глазах Джона заставляет затихнуть великого Холмса, потому что Шерлок просто наклоняет голову с любопытством, и Джон скользит рукой с его щеки на шею, чувствуя как напряжение его тела сначала растет, а потом исчезает. Шерлок закрывает глаза, словно довольный ручной кот. Джон нежно сжимает ладонь, и Шерлок смотрит опять, настороженно. - Почему?
Он кажется более смущенным самой близостью, чем ее неуместностью в данной ситуации, что много говорит Джону об этом странном, таком одиноком человеке.
- Ты не поверишь, если я расскажу, - говорит Джон беспомощно, и Шерлок кивает, словно это вполне нормальный ответ; и Джон прижимается лбом к непораненной стороне лба Шерлока, вдыхает запах, о котором мечтал с тех пор, как он исчез с его шарфа. Он удивлен и благодарен, что Шерлок позволяет это вторжение в личное пространство. Он думает, действуют ли это еще наркотики или Шерлок каким-то образом понимает чувства Джона.
В которых Джон точно, определенно не должен признаваться.
Он прижимается губами к волосам Шерлока, когда возвращается Лестрейд в сопровождении Сары. Джон чувствует досаду, потому что это плохо во многих смыслах. Лестрейд платит за оказанные услуги, и Шерлок выглядит немного потерянным, следуя за ним за дверь.
- Джон, - начинает Сара, останавливается, обдумывает заново и пытается снова: - Ты понимаешь, что здесь...
- Я знаю, - перебивает ее Джон и сдерживает вздох.
Она кивает.
- Ладно. Значит, это... Я имею в виду - мужчины? - она улыбается и вздыхает одновременно, и Джон думает, выглядит ли он так же, когда читает особенно непонятные письма Шерлока. - Поэтому ты не был серьезен насчет нас? - спрашивает она наконец.
Для него новость, что он не был серьезен по отношению к Саре. И какие бы ни были у него недостатки как у партнера, это не имеет отношения к его предпочтениям, как, похоже, она думает. Но вполне может иметь отношение к Шерлоку, решает он, Шерлоку, который заставляет его смеяться и даже от почерка которого перехватывает дыхание, а тем более - от его присутствия, от его чистых глаз.

5.
“Ты никогда не упоминал о наркотиках в своих письмах”, - пишет он этим вечером, сидя в закусочной рядом со своей квартирой, потому что если он не напишет этого сейчас и не бросит в почтовую щель, то может не сделать чего-то глупого, а ему очень хочется сделать это хотя бы раз. “Ты мог бы упомянуть, что ты просто мелкий нарушитель закона (по крайней мере был им), который так отчаянно хочет внимания, что если не может получить его с помощью демонстрации своего интеллекта, то готов принять от любого незнакомца, который проявит к тебе доброту”.
Он совсем не уверен в том, что стоило это писать, но он чувствует себя обманутым и уязвленным. И он жалеет о своих словах почти сразу, как только записка выскальзывает из рук. Он выпивает 2 лишних пива и засыпает на диване, ожидая неминуемого ответа.

“Так значит, это был ты в тот день, доктор с тростью и нежными руками. А другой доктор, должно быть, - твоя женщина, которая, судя по твоему гневу, разорвала сегодня ваши отношения. Что касается твоих намеков на мои проблемы, то должен тебе сказать: относительно наркотиков - что я чист уже почти год, несмотря на искушения и нелегкие времена, а что касается выводов о моем распутстве - что в тот день ты касался меня больше и дольше, чем я кому-либо позволял уже много лет”.
Джон с похмелья, устал и расстроен, когда читает это. А еще его заставили взять отпуск на следующие 3 дня, чтобы “привести мысли в порядок”. И миссис Хадсон уехала навестить сестру, так что он может провести хоть весь день, сидя у двери, пытаясь все исправить.
“Нам стоит договориться о встрече”, - пишет Джон, переходя сразу к делу. Он сомневается, что Шерлок поймет или оценит извинения, даже если Джон сможет заставить себя принести их. “Сегодня”.
Ответ приходит почти через час. Джон надеется, что Шерлок спал или занимался своими делами, но он знает, что скорее всего дело не в этом. Он разворачивает записку с мрачным предчувствием.
“Со мной встретился бы не ты. Это был бы ты-через-два-года. Я очень сомневаюсь, что ты вообще об этом вспомнишь”. Или все еще будешь этого хотеть, читает Джон, хотя этих слов нет на бумаге.
“Мы, простые смертные, все-таки можем запоминать даты, Шерлок” - пишет он в ответ. “У нас есть телефоны, компьютеры и секретари, если мы можем их нанять. Я прошу просто об ужине. Ты должен есть”.
“Не паясничай, Джон”, пишет Шерлок. “Но хорошо. 29 февраля 2012. ‘У Анжело’”.
Джон достает телефон, отсчитывает 24 месяца вперед, отмечает дату. “Увидимся вечером”, - обещает он.
* * *
Шерлок нервничает и наслаждается назло себе . Думать, что это был Джон, его Джон, в тот день в хирургии, мужчина, которого он пытался забыть, потому что он вызывал какое-то чувство, которое Шерлок не знал как классифицировать...
Официант приносит на столик свечу, отвлекая Шерлока от внимательного наблюдения за улицей через окно. Он немного возмущен тем, что, похоже, подает такие очевидные сигналы, что все, кто есть здесь сегодня, знают, что он ждет кого-то, кто мог просто бросить его.
Джон так и не появляется.

Шерлок играет на скрипке 2 дня, не ест, не открывает дверь миссис Хадсон, только Лестрейд наконец вытаскивает его из переживаний. Он колотит в дверь и, когда Шерлок молча впускает его, выражает недовольство тем, что Холмс не отвечает ни на смс, ни на голосовую почту. Он описывает новое дело, убийство в запертой комнате, загадочные символы и фальшивые документы и что-то о члене Парламента.
- Символы, вероятно, фейк, - заявляет Шерлок, - скопированы из какого-нибудь фильма или книги и добавлены для драматического эффекта и сокрытия настоящей личности убийцы.
Но он вздыхает и надевает нормальную одежду, впервые за несколько дней. По дороге на улицу он подбирает маленькую стопку записок от Джона (и почему миссис Хадсон никогда не удивляется, что Шерлок получает почту в странное время дня и часто без конвертов, он не знает. Возможно, она привыкла к этому, когда то же происходило с Джоном).

6.
Он читает записки по дороге на место преступления и перечитывает после того, как определяет порядок, в котором они были написаны.
“Как ужин? Как я выглядел? Я фантастически богат?”
и
“Что, ни слова? Мы трахались весь день и ночь?”
и потом
“Это была шутка, Шерлок.”
Далее слудуют несколько просьб и вопросов, ни их Шерлок откладывает в сторону. Он знает, что вторая записка была шуткой только отчасти. Он уверен, в нее было вложено очень много беспокойной надежды. Он видел интерес Джона 2 года назад, хотя тогда у него было недостаточно данных для анализа, теперь он понимает, что это было. Идея, которой сам он развлекался прошедшим вечером, хотя и не в деталях. Смутная мысль: быть с Джоном дольше, чем несколько коротких минут, и знать, кто он, обнять его и привести домой. Шерлок никогда не смог бы его ждать, ему не хватает терпения, но он надеялся, что Джон его дождется.
Он осознает, что Лестрейд что-то говорит ему:
- Я решил последнее дело, по которому консультировался с тобой.
- Все сам, разумеется, - говорит Шерлок. Ему хочется быть жестоким, причинять такую же боль, какую чувствует сейчас он. - Уверен, это было неинтересно, как я и предполагал.
Лестрейд трясет головой и больше не пытается завязать разговор.
Шерлок проводит слудующие три дня, бегая по всему Лондону, раскрывая одно убийство и предотвращая другое, и когда ему наконец приходится вернуться на Бейкер-Стрит, он берет бумагу и ручку.
“Ты не пришел. Наверное ты женился за это время или начал практику где-то - тихая жизнь сельского доктора, возможно. У тебя есть что-то получше в будущем, Джон”.
Шерлок тихо закрывает дверь, гордо выпрямляется и решительно уходит наверх.
* * *
Нет, нет, нет.
“Должно быть, случилось что-то непредвиденное,” - убеждает Джон, - ”или я не смог найти кэб, или мой телефон сломался. Давай попробуем еще раз. Сегодня”.
Джон решителен, он знает, что сможет помнить, он хочет этого сейчас достаточно сильно, чтобы быть уверенным, что за 2 года не забудет. Он просто ждет, когда Шерлок подтвердит встречу или, по прошествии часов, возможно даже расскажет как прошел вечер. Он бы не удивился, если бы Шерлок заключил, что Джон примет молчание за согласие.
Вместо этого он находит записку, написанную так аккуратно, словно ее скопировали с более ранней, отвергнутой версии.
“Мой дорогой Джон,
я смирился с одиночеством. Меня увлекали возможности другой жизни в течение нашего знакомства, и я благодарен тебе за твою дружбу, в каком-то роде. Но теперь я знаю чего ждать от грядущих лет.
Ты был самым настоящим другом, которого я когда-либо знал.
ШХ”.
Джон испытывает чувство какого-то поражения. Все, что он может придумать написать - “пожалуйста”, он почти беспомощен, и не ожидает на самом деле результатов.

Писем больше не приходит. Хотя Джон проверяет каждый день, пока не съезжает с Бейкер-стрит. Вместо этого он пишет Гарри, которая кажется бесконечно благодарной за возвращение брата, хотя и удивляется выбору способа связи. Он напоминает ей, что именно она навела его на мысль о письмах.
Время проходит, и он перестает при каждом случае спрашивать миссис Хадсон, не приходило ли для него писем. Она говорит ему, что стоит доверять королевской почте - она доставляет корреспонденцию должным образом, но против его компании добрая женщина, кажется, никогда не возражает и предлагает ему чай и печенье без напоминаний, что он больше не живет здесь. Это не то, что он видел в своих смелых мечтах, но он построил вполне удобную жизнь. Это больше, чем удается многим людям, прошедшим войну, говорит ему психолог. Джон пытается удовлетвориться этим. Он перестает спрашивать о письмах.

Но однажды вечером он болтает по телефону с Гарри, которая кажется трезвой и оптимистичной, и она говорит, что трудно поверить, что уже 2 года прошло с тех пор, как Клара ушла от нее, 2 года как Джон вернулся домой из Афганистана.
- Так много всего случилось, Джонни, - говорит она, и он думает, что она даже не представляет о чем говорит. А потом он неожиданно осознает, что он переехал на Бейкер-стрит после возвращения, и что первое письмо Шерлока пришло сразу после этого. Если он вернулся 2 года назад, то сейчас Шерлок должен быть в той квартире. Он может пойти к нему, заставить его понять: Джон никогда не собирался отказываться от него.

7.
Шерлок проходит мимо миссис Хадсон, возвращаясь домой одним свежим зимним днем. Она выглядит грустной, и Шерлок пытается вспомнить: дата суда над ее мужем, смерть родителей, какая-то причина, что она выглядит печальной, но не несчастной, что предполагало бы более недавнее событие. Он называет это скорее любопытством, чем сочувствием - то, что заставляет его остановиться, побуждает его спросить.
Она улыбается сквозь грусть.
- Я потеряла дорогого друга в эту ночь 2 года назад. Молодой человек, который жил в этой квартире до тебя, вообще-то.
Он чувствует, как ускоряется стук его сердца.
- Вы говорили, что он уехал.
- Да, дорогой. Его убили вскоре после этого. Нападение. Он, конечно, сопротивлялся, все-таки он был солдатом, но... - она вытирает глаза.
Шерлок ненавидит себя - неожиданно, сильно. Глупый, глупый, глупый. Да, Джон немного поправился и поседел за годы, прошедшие между их встречей и ночью, когда Лестрейд позвал Шерлока на место его смерти, но шарф, сколько мужчин носят такой шарф с такими поношенными кроссовками? Даже после того неожиданного отказа, Джон все еще носил этот чертов шарф, который дал ему Шерлок. Этих мотивов Шерлок никогда не понимал - сентиментальность и привязанность, но он обдумывал их изучение однажды.
- Если бы в тот вечер Джону пришло письмо, - требует Шерлок, - вы бы позвонили ему?
Миссис Хадсон обдумывает вопрос, а потом кивает.
- Думаю, да. Он всегда так беспокоился о почте, приходящей после его отъезда, часто спрашивал о ней. Ты знаешь, полиция считает, что он мог направляться сюда, когда его убили. Боже мой, вы могли встретиться в тот вечер, ты тогда уже жил здесь.
Шерлок рвет ближайший кусок бумаги, который находит - календарь миссис Хадсон, сворачивает его, пишет имя Джона, помечает, что сообщение должно быть прочитано как можно скорее. Внутри он пишет: “Джон, оставайся дома сегодня вечером, пожалуйста. Все изменилось. Я знаю, почему ты не пришел. Глупая судьб” - он останавливает себя на полуслове. Он тратит драгоценное время. “Пожалуйста. Будь осторожен. И проходи ко мне, сюда, через 2 года. Я буду ждать”.
Свернутая бумажка исчезает в почтовой щели. Шерлок никогда еще так не молился, даже когда его собственная жизнь была в опасности. Его мало беспокоит, что миссис Хадсон всплескивает руками на его странное поведение и возвращается к своим воспоминаниям, ее дверь закрывается за ней, но все, что он может видеть, закрыв глаза, это изломанная фигура Джона. И на том теле, которое было телом Джона, которое касалось Шерлока с такой лаской, не было ни обручального кольца, ни других символов любви. Джон не отступился, не нашел никого другого, и Шерлок чувствует такую тяжесть в груди, которой никогда не знал, и чувствует, что мог бы завыть, и...
… и открывается дверь, а с ней и глаза Шерлока, и входит Джон с почти смущенным выражением на лице, и готовыми сорваться с губ извинениями за вторжение без стука.
- Джон, - все что может сказать Шерлок и он притягивает Джона к себе, в сокрушительное объятие, и даже не знает, кто из них удивлен больше.
Миссис Хадсон выходит в холл, совершенно спокойная, потому что Джон великолепно, чудесно живой, и говорит:
- Джон, зашел в гости? - словно не понимает, что Джон здесь из-за Шерлока, чтобы быть его.
- Все в порядке, Шерлок, - говорит Джон тихо и спокойно ему в плечо, - я никуда не денусь, можешь отпустить меня.
Шерлок отпускает, заставляет себя сделать шаг назад, Джон и миссис Хадсон здороваются, и она предлагает им чай, спрашивает, откуда они знают друг друга. Позже Шерлок не вспомнит ни ответы Джона, ни как Джон вежливо отказался. Но он точно вспомнит, как прекрасно выглядел Джон, когда закрыл за ними дверь, вздохнул и сказал:
- Ну вот.
И Шерлок кладет обе ладони на его лицо, смотрит горящими глазами и упивается Джоном, и все чаще цепляется взглядом за его губы, пока Джон наконец не говорит:
- Да, Шерлок, - и: - Именно я ждал 2 чертовых года.
И Шерлок прижимается к Джону губами, неопытно, но не неуверенно, и сжимает в кулаках этот дурацкий, проклятый шарф.
- Хорошо быть дома, - говорит Джон, когда наконец снова может говорить.
- Так ты остаешься, - оживленно говорит Шерлок. - Не утруждайся ответом, я уже знаю, что твоя аренда закончилась. Ты должен через... - тут он делает паузу и оглядывает Джона сверху вниз, - четыре дня освободить квартиру.
Джон просто улыбается и качает головой:
- Через пять, если ты считаешь остаток сегодняшнего.
- Не считаю, - серьезно говорит Шерлок. Он поднимает подбородок Джона и целует его, на этот раз более искусно. - У меня другие планы.
Джон, похоже, не склонен возражать.

- Это стоило того, чтобы ждать, - шутит Джон позже, глядя, как Шерлок восстанавливает дыхание. Шерлок усмехается в потолок. - Я ожидал, что будет гораздо хуже, - задумчиво добавляет Джон.
- Почему бы? - спрашивает Шерлок, садясь. - Хотя ты, вероятно, в чем-то изменился за прошедшие годы, ты уже знаешь меня и ты здесь, и твои действия в прошедший час сказали мне все, что мне нужно было сегодня знать. Остальное я узнаю, когда ты распакуешь свои вещи в последующие дни, конечно.
- О, - говорит Джон и улыбается и выглядит чуть сердитым, когда тянет Шерлока обратно в постель, - конечно.

@темы: Sherlock, фикопереводы

---

фик по One Outs

фик какой-то вымученный

снова со Спокон-феста

без названия
фандом: One Outs
жанр: а хз. бытовуха
рейтинг: G
размер: ~900 слов
отказ от прав: ничего не мое, заберите )
по заявке: 3-31. One Outs. Коджима/Токучи. Видеть насквозь.

В феврале отмечали день рождения Коджимы. Команда поздравляла любимого капитана, и кто-то в очередной раз завел разговор о том, как давно уже Коджима играет за "Ликаонс", ведет их к победам, вдохновляет уже не первое поколение... Поток восхищения (стоит заметить, вполне искреннего) прервал Токучи:
- Да, Коджима-сан, побегал ты по полю немало. Пора и отдохнуть, передать молодым эстафету, поделиться опытом.
Повисла шокированная тишина. На Тоа смотрели удивленно и осуждающе. Сидящий рядом Идегучи цыкнул и пробормотал: "Это было грубо, Токучи". Раздалось еще несколько негромких слов о неправильности и неуместности замечания, и за столом надолго установилась неловкая атмосфера.
Только сам Коджима не оскорбился. Он спокойно выслушал своего питчера, глядя ему в глаза, и о чем-то задумался.

В марте врач команды посоветовал беттеру снизить нагрузки.
- Вы в прекрасной форме, Коджима-сан, - вежливо сказал он, - но я бы все же рекомендовал вам немного поберечься. Столько лет в спорте, неоднократные растяжения дают о себе знать...
Хиромичи мрачно покивал, с горечью вспоминая слова Токучи.

В апреле, перед началом сезона, менеджер описывал команде стратегию на отборочные матчи:
- Дадим возможность поиграть новичкам, получить опыт реальных игр. Основной состав должен им помочь - подсказать в трудной ситуации, обратить внимание на детали, поддержать во время матча... Коджима-сан, я надеюсь на вашу помощь, вы ведь потренируетесь с молодежью?...

В конце мая Коджима подсчитал и понял, что за прошедший месяц выходил на поле всего трижды. Не то чтобы он вдруг почувствовал себя ненужным, нет, он вступал в игру всегда в самый напряженный момент и неизменно приносил команде очки, а кроме того проделывал огромную работу по подготовке новых игроков, делился приемами, указывал на ошибки. Но тогда он впервые всерьез задумался о том, что как тренер уже мог бы быть более полезен, чем как капитан. А еще не давали покоя странные взгляды, которые менеджер бросал на Токучи всякий раз перед тем, как объявить о замене беттера на Коджиму Хиромичи.

В начале лета Коджима увидел у Токучи макет контракта с "Hanshin Tigers". Конечно, знаменитый теперь питчер не раз получал предложения из других команд, но раньше все они отправлялись в мусорную корзину прямо из конверта, а этот лежал на журнальном столе, и его явно читали. Сердце у Хиромичи екнуло, но он не стал ничего говорить, сделал вид, что не заметил бумаг. Через пару дней контракт все же оказался в ведре.

Однако уже в июле на столе перед Токучи лежали несколько папок с логотипами команд Центральной Лиги, и сам он внимательно читал одну из них. За этим занятием и обнаружил его Коджима. "Не заметить" это было бы уже глупо, и капитан, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, спросил:
- Собираешься сменить команду, Токучи?
- Возможно, - лениво пожал плечами Тоа. - Ведь мой долг перед тобой исполнен: мы сделали "Ликаонс" чемпионами, и даже не один раз.
- Да, - сдавленно ответил Коджима и вышел, не зная, как продолжать этот разговор.
Впрочем, позже, успокоившись, он вспомнил, что Токучи не интересует бейсбольная карьера, да и папки не были похожи на контракты...

Весь август он со страхом ждал, что Токучи скажет, что уходит. Этого так и не случилось, зато в прессе откуда-то появились слухи, что блестящий питчер "Ликаонс" собирается перейти в другую лигу (команды каждый раз назывались разные), а их легендарный капитан завершает карьеру из-за проблем со здоровьем. И Токучи, и Коджима, и официальные представители команды, конечно, опровергали эти предположения, но рейтинги "Ликаонс" у букмекеров продолжали падать.

С началом осени вдруг упали в цене акции корпорации "Сайтама". Сам Коджима в этом не разбирался, но Токучи увлекся новой "игрой" - игрой на бирже, и Хиромичи волей-неволей был в курсе основных событий. А потом услышал однажды случайно часть разговора менеджера с тренером:
- Кажется, у фирмы серьезные проблемы с финансами - владелец сильно не в духе. Могут и в самом деле продать команду...
- Мда... Вот купит ее какой-нибудь энтузиаст богатенький, найдет тренера "с именем", и я отправлюсь в городскую школу, учить детишек биту держать...
Эти несколько фраз крутились у Коджимы в голове целый день, и он никак не мог понять почему. И только вечером, вдруг, его осенило, как будто кусочек пазла случайно повернулся под нужным углом, и стал виден рисунок, объединяющий его с другими частями разбитой картинки...

Коджима никогда раньше не приходил к Токучи так поздно, но тот не стал ничего спрашивать, только приподнял брови, ожидая объяснений. Беттер встал прямо перед лениво откинувшимся на спинку дивана парнем и заговорил решительно, глядя прямо ему в глаза:
- Токучи, я, конечно, не могу, как ты, читать людей, словно открытые книги, но в этот раз я вижу твой план насквозь. Просто подтверди мои выводы: ты собираешься уйти из “Ликаонс” и позволил узнать об этом прессе, чтобы цена команды упала; ты приложил руку к падению акций “Сайтама”, чтобы вынудить владельца продать команду; ты уже давно даешь мне понять, что мое место не на поле, а на тренерской скамейке. Ты действительно хочешь купить “Ликаонс” и заставить меня стать тренером?
- Я ничего не хочу _заставлять_ тебя делать, - Токучи улыбнулся почти довольно. - Но тебе, да и всем остальным, было бы проще, если бы не приходилось потакать капризам владельца.
Коджиму вдруг словно оставили силы и он тоже сел на диван, оперевшись локтями о колени и опустив голову. Но уже через минуту он снова посмотрел на Токучи с мягкой улыбкой.
- Я тоже люблю тебя, Тоа. Но, поверь, я могу позаботиться о себе и о команде и справиться с трудностями. Кстати, - добавил он тише после небольшой паузы, - ты все-таки был прав. После окончания сезона я уйду на тренерскую работу.
Токучи фыркнул и вернулся к своему ноутбуку.

@темы: фики, One Outs

---

перевод по Sherlock'у.

www.diary.ru/~sherlockbbc/p162754481.htm?from=l...

@темы: Sherlock, фикопереводы

---

X-Men: First Class/Люди Икс: Первый класс, 2011

Что, посмотрели все, а не понравилось только мне?
Сюжет упрощенный до плоскости, предсказуемый от начала и до конца, да что там - даже кадры предсказуемые, ну просто шаблоны и штампы как они есть.
Да, снято качественно, дорого. Да, спецэффекты (хотя меня не особо впечатлили). Да, классные актеры (весь фильм мучительно пыталась вспомнить, где видела ГГ-в). Но не цепляет Нет напряжения, динамики. Зато море пафоса
Может быть, дело в том, что это приквел, и уже точно известно, чем все кончится. Но неужели нельзя было покруче закрутить сюжет в рамках этого времени и не "подвязываться" так плотно к 1-ой части?
Отдельно не понравилась Мистик, и персонаж и актриса (в смысле, внешность актрисы). Странное дело, на других фотках на imdb она совсем другая и весьма симпатичная, а в фильме прям неприятная.
Понравился Kevin Bacon в роли Себастьяна Шоу - отличный персонаж и классный мужчина Вообще, отрицательные герои понравились как-то больше
Нет, главные герои, и персонажи и актеры, тоже хороши: Чарльз - интеллигентный домашний мальчик, Эрик - весь такой несчастный, поломанный, но они хороши как-то отдельно, сами по себе, весь фильм от этого не делается хорошим А Michael Fassbender все равно лучше всего в "300"

ладно, скажу про слэш ))

Да-да, я знаю, что все фапают на нежную дружбу между Чарльзом и Эриком. Но я, хоть и старый слэшер, не вижу там ничего настолько увлекательного. А уж душещипательная сцена с разделенным воспоминанием про маму убивает своим пафосом все мысли в этом направлении
Если уж там и есть слэш, то это трогательная история нежной, но короткой и трагической любви между Алексом и Дарвином (ах, это недообъятие у игрового автомата, этот взгляд перед взрывом...)

@темы: кино, facepalm

---

Массовка/Extras, 2005-2007

Короткий английский комедийный сериал про актера-неудачника с разными звездами в роли самих себя.
Английский юмор такой английский...



Беспощадный (для меня иногда даже слишком беспощадный) стеб над всем и вся. От "маленьких людей" до звезд, от религии до толерантности.
ГГ - Энди - воплощенный обыватель: маленький, пухлый, невзрачный, невезучий, мечтающий о славе, но не обладающий ни талантом, ни харизмой, хотя и не лишенный положительных качеств: добрый, справедливый, целеустремленный. Наверное, большинство зрителей - "обыкновенных" людей - может хотя бы частично узнать в нем себя. Только вот приятно ли это узнавание? Мне - нет.
Подруга ГГ - Мэгги - глуповатая, но по-своему милая девушка. Тоже очень "среднестатистическая", но почему-то не вызывает такой неприятной жалости как Энди.
Классный персонаж Даррен - "агент" Энди. Он не то что не помогает Миллману сделать карьеру, а в большинстве случаев мешает. Но злиться на него невозможно, потому что... ну вы только посмотрите на него:

Кстати, играющий его Стивен Мерчант является еще и сценаристом, и режиссером, и продюсером сериала - потрясный парень Как-нибудь посмотрю еще его "Офис".

К известным актерам, снявшимся в этом, я прониклась большим уважением - только очень уверенные в себе люди с чувством юмора могут так смеяться над собой.
Больше всего понравилась серия с Кейт Уинслет (1.03). Кейт в образе монашки и dirty talk - это просто класс . Ну и рассуждения об оскаре - тоже

@темы: мыло, rofl

---

The Sunset Limited/Ограниченный закат, 2011

кто додумался так перевести название? уж лучше "Экспресс Сансет" (где-то видела такое)

Два немолодых мужика полтора часа разговаривают о смысле жизни.



Формальный сюжет: Черный (Сэмюэл Л. Джексон) спасает Белого (Томми Ли Джонс) от самоубийства под колесами экспресса (у героев нет имен, они и в титрах идут как Белый и Черный), приводит к себе и пытается убедить не делать этого.
На деле - это просто такая демонстрация двух противоположных систем: оптимистично-религиозной и пессимистично-атеистической. У них нет точек соприкосновения, что ясно видно в фильме, они не могут переубедить друг друга, доводы одного просто не могут быть поняты другим. Суть обеих точек зрения выражена парой фраз примерно в середине фильма:
1: "Страдания и человеческая судьба - это одно и то же. Синонимы"
2: "Почему бы просто не оставить нас в покое? - Болтаться на трубе? - Да, если мы этого хотим. - Потому что Он говорит не делать этого."

Несмотря на подчеркнутую незрелищность, камерность и философичность, смотреть интересно. Великолепные актеры говорят об абсолютно абстрактных, отвлеченных вещах так живо и страстно, что даже веришь, что такой разговор может происходить в нищей квартире в Гарлеме. И впечатлений от просмотра остается больше, чем от той же "Прерванной жизни". И это даже объяснимо: специально взяты крайние точки зрения, между которыми есть бесконечное множество мнений, так что каждому зрителю хочется вмешать в диалог, высказать свои доводы и тому и другому и спорить еще долго после окончания фильма.
Впрочем, может найдутся счастливые люди, которые никогда не испытывали подобных чувств, никогда не думали о самоубийстве, и которым Белый покажется унылым пессимистом, а Черный - восторженным фанатиком...

визуальную шутку "разговор об отце" я оценила, да

@темы: кино, арт-хаус

---

фик по Hikaru no Go

со Спокон-феста

без названия
фандом: Hikaru no Go
жанр: ангст
рейтинг: G
размер: ~1000 слов
отказ от прав: ничего не мое, заберите )
по заявке: Спокон-фест 3-38. Hikaru no Go. Хикару|Сай. Получив титул Хонинбо, Хикару снова видит сон о Сае.

Взрослея, Шиндо не утратил ни общительности, ни жизнерадостности, улыбка его по-прежнему покоряет сердца, поэтому друзей у него много. И поэтому с первым титулом - Хонинбо (о, никто, включая самого Шиндо, не сомневается, что это только первый из его титулов) его поздравляет множество людей: от патриархов вроде Кувабары до юных инсеев, от вчерашнего соперников, с которыми он познакомился только перед игрой, до старых друзей - Акиры, Вайи, Акари, от учителей, как Морисита, до собственных первых учеников... Но в своей квартире поздней ночью Хикару остается один. Постоянных отношений с девушками у него пока не складывается, друзья, бывало подолгу гостившие, уже обзавелись собственными домами, и он живет один с тех пор как переехал от родителей. Но ему это нравится - ему тоже нужно иногда немного тишины и уединения. Чтобы, например, поговорить с другом, которого давно нет рядом. Он сидит перед старым гобаном, поглаживает дерево кончиками пальцев и тихо рассказывает, как выиграл титул, словно пишет длинное письмо в далекий край. Он давно понял, что Сая нет ни в гобане, ни рядом, что бесполезно пытаться докричаться до него, но привычка вот так разговаривать осталась.
- Мне бы так хотелось, чтобы ты это видел, - тихо заканчивает он, скользит в последний раз ладонью по гладкой поверхности и отправляется спать, надеясь, что немного выпитого на приеме в честь нового Хонинбо саке поможет уснуть быстрее и крепче.

Кажется, его надежды оправдываются, потому что во сне он оказывается в месте, в котором не был очень давно, и не чаял когда-нибудь еще попасть - в океане белого света. И перед ним появляется Сай. Он совершенно такой же, каким Хикару его помнит (он, оказывается, так хорошо его помнит!), и улыбается все такой же ласковой улыбкой и протягивает руки в приглашении к объятию. Шиндо задыхается от радости, в которую еще не смеет поверить, отчаянно бросается к нему, но чувствует, что не может двинуться с места - тело не слушается его, да и есть ли у него сейчас тело? Сай видит тщетность его попыток, улыбается грустно и смиренно и опускает руки, а Хикару наконец может выговорить:
- Сай! Сай! Как же я скучал по тебе, Сай! Как мне тебя не хватало! - он неровно дышит и, кажется, плачет, но это неважно. - Я столько хочу тебе рассказать! Столько всего случилось... Я сегодня стал Хонинбо, представляешь? Если бы ты видел это...
Сай широко улыбается и чуть склоняет голову, поздравляя. Шиндо знает, что Сай почему-то не может говорить здесь, и пытается забить горечь этого знания шутливым "все равно я всегда говорю за двоих", хотя он так мечтает услышать мелодичный голос... Но он не собирается говорить об этом вслух и продолжает болтать.
- Мне так хочется обсудить с тобой эту игру! И не только эту! Знаешь, сколько мы не виделись? Почти 15 лет! Представляешь, сколько игр я сыграл за это время? И я помню многие из них. И, знаешь, особенно интересные я всегда рассказывал тебе. Ну, вернее, я воспроизводил их на твоем гобане и говорил, представляя, что ты сидишь напротив... А иногда просто разговаривал... Я разговаривал с гобаном, глупо, правда? Но я никогда не плакал над ним! Боюсь тоже застрять в нем на пару сотен лет, ха-ха!
Сай улыбается его неловкой шутке, а Шиндо смущается своей бестактности.
- Вот... а... А сегодня правда была интересная игра! Я расскажу тебе, хочешь? - Сай кивает, и Хикару принимается с энтузиазмом рассказывать, окунаясь в знакомую тему.
По привычке он начинает размахивать руками, пытаясь показать движения камней, и замирает на полуслове, когда от его пальце в пространстве словно остается след - белая неярко светящаяся точка. Шиндо вопросительно смотрит на Сая, но тот, судя по выражению лица, удивлен не меньше. Подумав, Хикару осторожно "указывает" пальцем рядом с белой точкой, и там возникает такая же черная. Не дыша, он проводит пальцем линию, и она проявляется в воздухе (есть ли здесь воздух?). Окрыленный открывшейся возможностью, он смотрит на Сая, встречает его не менее радостный взгляд, и начинает "рисовать" поле для игры.
И вот они сидят словно за невидимым гобаном с невидимыми камнями в руках, которые проявляются только на поле, и Шиндо торопливо повторяет свою игру, без умолку комментируя все подряд:
- ...а потом я поставил камень сюда, чтобы соединиться (однажды я так обыграл Тойю, Акиру Тойю, ты ведь помнишь его? Мы с ним часто играем, он мой лучший друг-соперник), но Кито-сан это прочел и пошел сюда, так что я не смог занять всю сторону (а Тойя стал настоящим драконом, как ты и предсказывал, и по общему счету у нас ничья, я все еще не могу его обогнать)... тогда я попробовал сыграть вот здесь (что-то подобное мы с Исуми разыгрывали, знаешь, он постоянно ездит в Корею, практически живет на два дома, и все время привозит что-то интересное)...
Поставив последний "камень", Шиндо замолкает на минуту, давая Саю возможность полюбоваться получившейся картиной. А потом шепчет умоляюще:
- Сыграй со мной, Сай? Пожалуйста? Я хотел бы разобрать с тобой эту игру и еще сотни игр, но не знаю, сколько у нас осталось времени, может я сейчас проснусь или ты растворишься в этом свете, а мы так давно не играли, я так тосковал по этому...
Сай торопливо кивает, Хикару одним движением ладони очищает "доску" и, глубоко вдохнув, ставит в хоси свой первый черный "камень". Ему вдруг кажется, что в этом сгустке темноты сконцентрировалась вся тоска прошедших лет, сконцентрировалась и покинула его душу... Потому что вот его друг, сидит напротив, играет с ним, ставит свой белый "камень" - воплощение спокойной мудрости и тихой радости...
Они играют в умиротворенном молчании. Зачем слова, если есть го?
Победу одерживает Сай. Он ласково-укоризненно смотрит на Шиндо, зная, что тот может играть еще лучше. Хикару улыбается и пожимает плечами - он слишком счастлив для ожесточенной борьбы. "Гобан" между ними начинает растворяться...
Шиндо испуганно смотрит на исчезающий черно-белый узор, быстро вскидывает глаза снова на Сая, который уже становится полупрозрачным, и бормочет севшим вдруг голосом:
- Уже? Уже все? - призрак кивает и улыбается ободряюще. - Сай... Я буду верить, что мы еще увидимся, друг мой...

Молодой Хонинбо просыпается в слезах. Он не плакал так давным-давно - с той самой памятной игры с Исуми.
- Ками, - шепчет он, обращаясь то ли к неведомому "богу го", то ли ко всем богам сразу, - я завоюю все титулы, какие только возможно, только дайте нам увидеться еще...

@темы: Hikaru no Go, фики

---

фик по Sherlock'у BBC

на фесте открылась, пускай и тут лежит, может перепишу еще

без названия
фандом: Sherlock BBC
жанр: АУ, детектив
рейтинг: G-PG за упоминание слэша
размер: ~4600 слов
отказ от прав: ничего не мое, заберите )
по заявке: Kink 7.33 Шерлок/Джон, АУ.
Шерлок - детектив-инспектор Скотланд-ярда, Джон - его поверхностный знакомый патологоанатом, гей, не скрывающий этого. Шерлоку Джон нравится и он бы не прочь развлечься с ним, считая того как раз подходящей кандидатурой на одну ночь, в то время как Джон видит инспектора Холмса "заносчивым ублюдком и занозой в заднице". Но происходящая в Лондоне череда убийств, заставляет обоих тесно сотрудничать, меняя их отношения друг к другу до такой степени, что однажды, на волне адреналина ли или просто "химия", возникшая между ними и достигшая своего апогея, доводит тех до секса прямо в морге, куда Шерлок привел семью очередной жертвы на опознание.

- Что можете сказать о жертве, Уотсон? - детектив-инспектор Холмс встал рядом с медэкспертом, на некотором расстоянии ожидающим, когда полицейский фотограф закончит съемку места убийства.

Джон Уотсон впервые появился на месте банальнейшего бытового убийства. Шерлока так раздражала очевидность дела, что даже новый эксперт показался интересней. "35-40, живет один, аккуратный, ответственный... привык к субординации - служил в армии... врач... переучился. Почему? Профнепригодность, врачебная ошибка?... Нет.Ушел сам. Психологическая травма". После знакомства, некоторых наблюдений вблизи, нескольких бестактных вопросов, подтвердивших (разумеется) все выводы Шерлока, выяснилось еще, что доктор Уотсон отличается олимпийским спокойствием, безграничным терпением и необычным отношением к детективу-инспектору Холмсу: в отличие от абсолютного большинства людей, его не злила самоуверенность Шерлока, а блестящие дедуктивные выводы, построенные на хрупких опорах мелких фактов, почти восхищали.
На следующий день Шерлок Холмс пошел к старшему детективу-инспектору и потребовал, чтобы из судебных медиков с ним всегда работал только доктор Уотсон.
Несколько совместных дел спустя, Шерлок узнал также, что Джон хорошо разбирается в огнестрельных ранениях, спокойно работает с жестокими продуманными убийствами, но очень не любит убийства бытовые и случайные (Шерлок предположил насилие в семье, собственной или родственников, но Джон, еще больше расправив плечи и заледенев глазами, отказался это обсуждать. Так же, как и причины увольнения из армии.), снимает скромную квартиру довольно далеко от Ярда, ездит на метро, неважно готовит, любит маленькие итальянские ресторанчики и партнеров своего пола.

- Что я сейчас, без осмотра, могу сказать вам, Холмс? - с сарказмом ответил доктор.

Когда стало известно о неофициальном "прикреплении" доктора Уотсона к детективу-инспектору Холмсу, Джон не стал протестовать. Коллеги сочувствующе-насмешливо говорили "не повезло" и "чем-то ты его покорил" и похлопывали по плечу, плохо скрывая радость, что теперь общаться с "бешеным Холмсом" придется не им, и охотно делились мнением и слухами об инспекторе. Собственно, услышанное только подтвердило первое впечатление Джона: Холмс был неприятным в общении человеком, самоуверенным снобом, не считающимся с понятиями "личная жизнь" и "личная тайна", но гениальным детективом. Он не строил карьеру и занимался расследованиями словно для собственного удовольствия, терпеть не мог простые дела и горел болезненным возбуждением, если в Лондоне появлялся маньяк, с радостью отдавал коллегам раскрытые дела и брался за странные, запутанные убийства. В общем, был той еще "занозой в заднице", но он ловил психов, одержимых убийством, вычислял их быстрее всех, а значит, предотвращал смерти, и это было важнее эксцентричного поведения. А Джон приобрел в армии терпение к живым, потерял привычку ревностно охранять личную жизнь и был заворожен причудливым и точным мышлением Холмса. "Мы сработаемся," - оптимистично подумал он.

- Неважно, расскажите, что можете, - царственно разрешил Холмс.
- Ну... судя по брызгам и потекам крови, убийца перерезал ей горло вот на этом месте, - Джон шагнул вперед и влево, - стоя сзади и удерживая. Похоже, правой рукой, точно скажу, взглянув поближе на рану. Держал, пока она не... умерла, потом положил или отбросил к стене. Следов борьбы пока не вижу. Следов сексуального насилия - тоже.
Наконец закончили снимать, и Уотсон в сопровождении Холмса подошел к трупу.
- Разрез слева направо - да, убийца правша - сделан довольно широким и длинным лезвием - нож, острый, без зазубрин. Несколько мелких горизонтальных порезов на шее, как будто убийца примерялся, пробовал, однако сам удар сделан уверенно. Одежда цела, других повреждений на теле нет - думаю, на землю ее все же положили, а не бросили. Пока все. Посмотрим, что покажет вскрытие, - закончил Джон, выпрямляясь и поднимая глаза на Холмса.
- Обыкновенная девочка, студентка, живет с родителями, встречается с парнем, он работает, возможно старше ее. Убийца схватил ее на улице, - затараторил тот, стремительным движением разворачиваясь к выходу из тупика, - прямо здесь, затащил сюда, угрожая ножом (мелкие порезы и отсутствие борьбы), убил, положил на землю, передвинул мусорный бак к противоположной стене (не забудьте сфотографировать и взять на анализ следы крови на нем). Зачем? - детектив говорил и метался по тупичку и вдруг, выскочив на улицу и развернувшись, замер на секунду. - Чтобы труп было видно! Он хотел, чтобы его увидели, чтобы быстро нашли. Зачем?
Поток слов прекратился так же резко, как начался. Погрузившийся в свои мысли Холмс медленно повернулся вокруг своей оси, внимательным взглядом окидывая улицу, труп, мусорные баки, и ушел широкими шагами. Несколько человек вокруг дружно вздохнули - кто-то с облегчением, кто-то устало - и вернулись к своим делам.

* * *

- Босс, у нас новый труп, - сержант Донован остановилась в дверях, не пытаясь подойти ближе или установить зрительный контакт с человеком, неподвижно полулежащим в офисном кресле перед доской с мозаикой фотографий, распечаток, карт и записок.
- Я занят, - совершенно ровным голосом ответил детектив. Казалось, в произнесении этой фразы не была задействована никакая другая часть его организма, кроме речевого аппарата, тем более мозг.

Мало кто решался работать с детективом-инспектором Холмсом. Мало кто из решившихся выдерживал больше месяца. Салли Донован работала с ним уже третий год. Не потому, что относилась к нему лучше других, скорее наоборот - она считала его полным психом и поэтому могла не обращать внимания на его слова и поступки, не относящиеся к делу. Если бы ее спросили, почему же она работает с этим психом, она бы сказала, что это похоже на работу с экспериментальным суперкомпьютером: если подавать на вход информацию о преступлении, то на выходе можно получить имя преступника, мотивы и обстоятельства преступления, но так как модель экспериментальная, то помимо полезной информации выдает еще "шум" - результат обработки общих данных об окружающей действительности.
К тому же, это место позволяло пользоваться некоторыми поблажками со стороны руководства - оно готово было прощать мелкие ошибки человеку, благодаря которому дела Холмса вообще официально закрывались, а не отправлялись в мусорную корзину сразу после разгадки.

- Старший инспектор передал его нам, потому что он похож на это дело, - невозмутимо продолжила Салли, кивнув на фотографии.
- Чем же? - наконец вернулся к реальности Холмс, чуть поворачивая голову, но сохраняя неподвижность тела.
- Обнаружен утром, в тупике у оживленной улицы, перерезанное горло, кровь на стенах, - Салли опустила взгляд в папку, которую держала в руках, - мужчина... на ограбление не похоже... труп в неестественной позе...
При этих словах ее прервал громкий вздох, и, подняв глаза, она увидела детектива уже на ногах, с широко раскрытыми блестящими глазами.
- Да! Ну конечно! Поза! Девушка не важна, это материал. Он не бросил ее, а уложил, придал определенное положение, - Холмс бросился к доске и вцепился в фото, на котором тело девушки было снято целиком. - И выставил на обозрение. Это картина, инсталляция. Художник. И ему нужно мнение, признание! - с этим торжествующим восклицанием Шерлок маленьким смерчем пронесся по кабинету и вылетел за дверь уже в пальто, как ветер увлекая за собой Салли.
Он на ходу вытащил телефон, нажал вызов и начал говорить, даже не дослушав "алло" собеседника:
- Уотсон, слушайте внимательно и не переспрашивайте. За ограждением вокруг нашего нового трупа стоят прохожие, зеваки. Скажите всем нашим фотографам, чтобы снимали эту толпу, лица, четко и узнаваемо. Только аккуратно, без вспышек, чтобы они этого не заметили. Найдите видеокамеру и поставьте ее так, чтобы снимать толпу целиком. Не привлекая внимания. Нужна постоянная съемка, и фото и видео, с этой минуты и пока мы все оттуда не уедем. Вы поняли?
- Понял. Зачем это?
- Он там, он должен быть там! Он должен наблюдать за зрителями! - выкрикнул Шерлок и отключился.

Когда на следующее утро Джон пришел в прозекторскую, то замер на пороге: пол был устлан фотографиями, так густо, что в глазах начинало рябить, а на одном из столов для вскрытий, забравшись с ногами, в пальто, сидел Шерлок Холмс, похожий на нахохлившуюся галку, и рассматривал людей на фото.
- Вы вчера на них не насмотрелись, Холмс? - наконец спросил Джон, узнавая прохожих с места преступления. - И почему здесь?
- Вчера я их не разглядывал, чтобы не спугнуть убийцу. А здесь больше места, - невозмутимо ответил детектив.
- Здесь было закрыто, - попытался отстоять правила доктор.
- У дежурных есть ключи.
- И почему они их вам дали? - пробормотал Уотсон, даже не надеясь на ответ, и был предсказуемо одарен насмешливым взглядом. - В любом случае, вы не можете сидеть здесь и дальше, нам нужно работать, сегодня здесь будут проводить вскрытия.
- О, ну конечно, чрезвычайно информативно будет вскрытие того утопленника недельной давности, по которому сразу видно, что это просто бродяга, пьяным свалившийся в реку, или того лысого менеджера по продажам, в убийстве которого его ревнивая жена уже призналась, - раздраженно пробормотал Шерлок, неосознанно поеживаясь - все-таки температура здесь поддерживалась довольно низкая. - Кстати, вы ведь вчера занимались нашей второй жертвой? Что-нибудь интересное?
Джон только закатил глаза на замечание о полезности своей работы и, проигнорировав вопрос, спросил:
- Давно вы здесь сидите?
- С трех.
- Ясно, - доктор покачал головой, но не стал озвучивать свое мнение. - Предлагаю следующее: вы слезаете со стола, собираете все фотографии и идете со мной в кабинет, а я наливаю вам горячего кофе (черный, два сахара, я помню) и рассказываю о вчерашнем вскрытии.
Детектив с не слишком довольным видом слез на пол, сгреб снимки в неаккуратную охапку и пошел за Уотсоном.

* * *

Принеся через несколько дней сержанту Донован какие-то отчеты, Уотсон попал в нечто среднее между домом смертельно больного и брокерской конторой: офицеры сидели мрачные, разговаривали шепотом и судорожно хватались за телефон при каждом звонке, явно надеясь услышать хорошие новости.
- Что тут у вас случилось? - поинтересовался Джон.
- Босс скучает, - Салли угрюмо кивнула на кабинет с опущенными жалюзи.
- Неужели все так страшно? - удивился Джон.
- Зайдите, - пожала плечами сержант.
Любопытство взяло верх, и доктор, постучав, открыл дверь кабинета. Его проводили несколькими удивленно-сочувствующими взглядами.
В комнате царил какой-то бумажный хаос: распечатки, записки, схемы, фотографии, папки с делами, раскрытые справочники лежали на полу (где по ним, судя по всему, уже ходили), на столе, на стульях и прочих горизонтальных поверхностях. Их не было разве что на и под Холмсом, который лежал, скрючившись, на коротком диванчике, уткнувшись носом в спинку и завернувшись в какую-то коричневато-зеленую ткань. Посмотрев на него в растерянности несколько секунд ("Спит? Он правда спит? В кабинете? В два часа дня?.. Это на нем что... халат? Серьезно?"), Джон развернулся к двери, но был остановлен приглушенным голосом:
- Уотсон. У вас ведь нет новостей для меня. Зачем вы пришли?
- Эмм...
- Салли нужно подписать очередные идиотские бумажки, и она, воспользовавшись вашей добротой и наивностью, отправила вас, как рыцаря в пасть дракону? - детектив резко развернулся и сел, сердито уставившись на Джона. - Или вы пришли бескорыстно поделиться своим прекрасным настроением после хорошо проведенной ночи? Сняли его в баре? Нет, скорее, познакомились через интернет. Даже пригласили к себе. Он, наверное, из тех, про кого говорят "милый парень". То есть абсолютно заурядный. Скука... Почему бы вам не пригласить на свидание меня, Джо-он? - Шерлок светски улыбнулся. - Все то же самое, но будет интересно.
- Не сомневаюсь. Но, спасибо, нет, - покрасневший было при упоминании вчерашнего вечера, Джон ответил холодно. - У меня действительно нет для вас новостей, так что не буду мешать, - он снова повернулся к двери и снова был остановлен.
- А у меня есть. Подозреваемый, - издевательский тон Холмса сменился на усталый, он откинулся на спинку дивана и махнул рукой в сторону.
Повинуясь жесту, Уотсон повернулся к доске с материалами. С нее сняли все лишнее, оставив карту города с отметками мест убийств, фото мертвой девушки, похожей на сломанную куклу, и мужчины, лежащего на асфальте с раскинутыми руками и запрокинутой головой, так что рана на шее раскрылась и стала напоминать ужасную улыбку, а еще - фотографии трех мужчин. Джон попытался вспомнить их, но не смог.
- Здесь трое, - обернулся он к детективу.
- Первый.
- Почему же вы не ищете его? - доктор внимательнее посмотрел на первый снимок - портрет непримечательного молодого человека в очках.
- Вы такой же идиот, как Донован, - Шерлок раздраженно взъерошил и так лохматые кудри. - Да, давайте развесим везде его фото, объявим в розыск, покажем по телевидению. Чтобы он затаился, изменил внешность или, чего доброго, переехал. А если даже мы его найдем, в чем мы можем его обвинить? В присутствии на месте преступления во время работы полиции? Да, я уверен, что у него дома мы бы нашли доказательства, но никто не выдаст ордер на обыск на основании моей уверенности, - весь вид Шерлока выражал его возмущение этим фактом. - Я жду его следующего шага.
- Чего вы ждете? Еще одного убийства? - Джон изумленно посмотрел на детектива.
- Да. О-о, и не надо так на меня смотреть, мне уже говорили, что я бездушный псих, не имеющий представления о морали. Но вы бы лучше попробовали рассуждать логически: могу ли я предотвратить следующее убийство? На данный момент - нет. Смогу ли я извлечь из него полезную информацию? Да. Смогу ли я с помощью этой информации поймать убийцу и предотвратить новые жертвы? Наверняка.
Джон слушал, сжимая кулаки и удерживая себя от произнесения эмоциональной речи, которую этот гениальный псих высмеет. В конце концов он только сказал как можно спокойнее: "Мне пора идти. У меня дела. До свиданья, детектив-инспектор", и ушел быстрым шагом, ни на кого не глядя. Салли бросила ему в спину понимающий взгляд, а Шерлок раздраженно фыркнул и снова свернулся на диване.

* * *

"Следующий шаг" убийца сделал через десять дней. На этот раз после удара он обмотал шею жертвы длинным шарфом, так что крови на стенах почти не было, зато она пропитывала всю одежду. Тоненькая девушка сидела у стены, склонив голову чуть набок и сложив руки на коленях. Возможно, несколько человек прошли мимо, подумав, что она спит.
Джон думал, что давно научился работать с трупами, воспринимать их не как человеческие останки, а как неодушевленный материал. Джон думал, что Холмс прав, у них просто не было возможности предотвратить это, и сейчас нужно собрать как можно больше информации. Но все равно казалось, что это он виноват в ее смерти, он не спас, снова не сумел, не успел... От этого в груди что-то тянуло, и снова предательски дрожала левая кисть. Джон резко сжимал и разжимал кулак, пытался работать одной рукой, но в конце концов ушел в фургон лаборатории, чтобы попытаться успокоиться в одиночестве.
Однако в одиночестве ему удалось пробыть не больше пары минут - хлопнула передняя дверца, и вот уже Холмс перебрался назад к Джону.
- Уотсон, мне нужна ваша помощь, - как всегда решительно заговорил он.
- Какая?
- Помните нашего подозреваемого? Он сейчас стоит там за ограждением, слева, - Джон дернулся посмотреть, но Шерлок схватил его за рукав. - Мне нужно, чтобы вы проследили за ним.
- Проследил? Я? Холмс, я доктор, а не полицейский. У вас есть для этого специальные люди. И вообще, почему "проследить"? Почему вы не задержите его?
- У меня все еще ничего нет на него, помните? Или вы думаете, что под курткой у него окровавленная рубашка и нож заткнут за пояс? - Шерлок скривился от такой глупости и, видя, что Уотсон все еще слишком погружен в собственные переживания, схватил его за плечи и слегка встряхнул: - Джон соберись! Ты не мог ее спасти, ты ни в чем не виноват, но ты можешь помочь поймать убийцу. Я не могу пойти за ним сам - он знает меня в лицо. И Салли тоже. Вызывая кого-то из Ярда, мы рискуем упустить его - он может уйти, пока мы ждем нашего человека. А вы, эксперты, все всегда в этих комбинезонах и масках - он не узнает тебя даже вблизи.
Джон, как загипнотизированный уверенным тоном, немигающим взглядом и неожиданным обращением по имени, наконец действительно смог "собраться" и кивнул:
- Хорошо. Я попробую. Что мне делать?
По губам детектива скользнула тень улыбки.
- Переодеться. Выйти из машины через переднюю дверь. Незаметно выйти за ограждение и смешаться с толпой. А дальше - просто не терять из виду парня. Если он спустится в метро - постарайся запомнить маршрут, пересадки, если возьмет такси - запиши номер и попытайся поехать следом. Только, Джон, - Шерлок чуть сжал его плечи и наклонился к лицу, - пожалуйста, без глупого героизма. Если он заподозрит слежку, начнет оглядываться, пересаживаться в другой вагон, автобус, такси, ездить или ходить кругами - все прекращай. Сворачивай на другую улицу, выходи на следующей станции, не рискуй. И сразу же звони мне.
- У меня нет номера, - заметил Джон, кивая.
- Есть. В записной книжке телефона под обозначением "ШХ".
- Откуда... - удивился было Джон, но сейчас это было совершенно неважно, и Холмс не стал его даже слушать.
- Я сейчас выйду и отвлеку внимание на себя, чтобы ты незаметно выбрался. Потом мы постараемся как можно быстрее уехать. Все, к делу! - и Шерлок ловко полез через сиденья, чтобы выйти снова через переднюю дверь.
Оставшись один, Джон не стал тратить время на размышления и рефлексию, а принялся стаскивать с себя рабочий голубой комбинезон. Через несколько минут, когда он уже осторожно открывал дверцу, с другой стороны послышался раздраженный голос Холмса, а потом - не менее раздраженный высокий голос Салли. Все вокруг заинтересовались спором, и Джон тихо выпрыгнул из машины и, пригнувшись, проскользнул под желтой лентой. Он сделал несколько шагов от заграждения, остановился и нашел взглядом подозреваемого. Тот тоже стоял на некотором расстоянии от полицейских и смотрел на детектива-инспектора. Который, видимо, в этот момент еще чуть повысил голос, чтобы поставить точку в споре, и Джон расслышал слова:
- Вы все идиоты! Это совершенно другой случай! Ее убил ревнивый любовник, это же видно невооруженным глазом! Заканчиваем здесь, Салли, и поехали, если не хочешь гоняться за ним потом по всей стране.
Парень в очках при этих словах чуть поджал губы, и Джон напрягся. Но тот только проводил взглядом уезжающих Холмса и Донован, понаблюдал немного, как упаковывают в пакет труп, и не торопясь пошел вниз по улице. Джон осторожно последовал за ним.

Проследить за предполагаемым убийцей оказалось нетрудно: он, видимо, был так уверен в своей неуязвимости, что даже не предполагал возможности слежки, шел, не оглядываясь, и спокойно спустился в подземку.
Джон старался быть осторожен, держаться на расстоянии, не попадаться на глаза, только в метро пришлось подобраться поближе - чтобы не потерять молодого человека в толпе. Они сделали пару пересадок, и доктор начал беспокоиться, что парень обратит внимание на постоянного попутчика, но тот не смотрел на людей вокруг и все время что-то читал с телефона. Они вышли на поверхность в жилом районе, и Джон снова постарался отстать. Через 20 минут спокойного шага его "подопечный" вошел в жилой дом, а сам Джон остановился на углу одного из ближайших зданий, чтобы, с одной стороны, не привлекать внимания, а с другой - видеть нужную дверь. Посмотрев на номер дома, он вытащил телефон и позвонил Холмсу.
- Где? - сразу же спросил Шерлок, не утруждаясь формальным "алло". Джон назвал адрес. - Буду через 40 минут. Напиши мне, если он пойдет куда-то еще, - и отключился.

Он появился почти ровно через 40 минут, вынырнул из-за спины Джона и сказал, не глядя на него:
- Дальше я сам. Отчет по трупу понадобится мне вечером.

Джон так и не смог прикоснуться к телу этой девушки. В конце концов, он попросил коллегу сделать вскрытие, взамен взяв на себя отчет по бездомному утопленнику.

* * *

В последующие пять дней Джон не видел Холмса. Собственно, никто в Ярде его не видел. Джон приходил в отдел, но встречал только Донован, которая повторяла, что босс не появлялся, но прислал очередное сообщение. Джон тоже получал такие сообщения: Холмс требовал какие-то данные, странную статистику, отчеты патологоанатомов по закрытым делам и ничего не объяснял. Сначала Уотсон попытался перезвонить в ответ, но быстро понял, что это бесполезно, и стал отвечать тоже текстом. Но получить хоть какие-то ответы это не помогло.
За эти дни Джон словно вернулся на полгода назад, когда он только приехал из Афганистана: чувство вины и беспомощности не оставляло ни на минуту, снова снились кошмары, в которых среди раненых солдат теперь появлялись девушки в залитой кровью одежде, снова дрожала рука. Он едва мог работать, благо с трупами можно было не считать минуты и подолгу настраиваться для каждого разреза. Из-за этого он задерживался на работе, но и после не торопился домой, подолгу бродил по улицам, разглядывая прохожих, надеясь устать так, чтобы уснуть без снов. Он даже пытался воспользоваться методом дедукции Шерлока Холмса и делать выводы о жизни людей на основании деталей их внешности, но у него плохо получалось, да и проверить не было возможности. К тому же, воспоминание о детективе-инспекторе влекло за собой воспоминание об убийце и новую волну горечи от собственной бесполезности.

Входя в очередной маленький итальянский ресторанчик за поздним ужином, Джон услышал, как его зовут: "Джон! Доктор Уотсон!", и , обернувшись, едва узнал в улыбающемся молодом человеке в черной водолазке детектива-инспектора Холмса.
- Добрый вечер, Холмс, - поздоровался он, подходя к столику.
- Зови меня уже по имени, Джон, - чуть поморщился Шерлок и радостно заметил: - Ты вовремя. Он должен скоро прийти. Но ты еще успеешь поужинать.
"Вовремя"? На секунду Джон засомневался, действительно ли он забрел сюда случайно, или Холмс каким-то образом "запрограммировал" его на этот маршрут и это заведение, но был вопрос важнее:
- Кто должен прийти?
- Наш убийца.
- Сюда?
- Не прямо сюда, конечно. Туда, - Шерлок указал за окно, у которого стоял столик, на темное пространство между домами на противоположной стороне узкой улицы.
- Откуда ты знаешь?
- Он выбрал это место из трех других. Возвращался сюда, наблюдал. Возможно, сегодня он придет с ножом. Или завтра, - глаза детектива горели предвкушением. - И я - мы - возьмем его с поличным.
- "Мы"? Вдвоем? - опешил Джон.
- Да.
- Это слишком рискованно! Почему не организовать здесь засаду? Хотя бы из нескольких человек? У тебя есть люди! Но не вдвоем же! К тому же я - всего лишь медэксперт, ты помнишь?
- "Мои люди" будут сидеть чурбанами и привлекать внимание. А ты вполне естественен. И не преуменьшай свои способности, твой военный опыт гораздо полезнее знания устава какого-нибудь констебля.
Джон прикрыл ладонью глаза, пытаясь успокоиться, сосредоточиться и найти нужные слова, чтобы убедить этого ненормального в необходимости подмоги. Но слова не находились, логика Холмса казалась, как всегда, железной, и он снова со вздохом подчинился уверенности этого удивительного человека. В любом случае, он не мог сейчас уйти и оставить Шерлока одного дожидаться убийцу, он уже был втянут в эту "операцию", поэтому решил действовать по обстоятельствам. И прямо сейчас обстоятельства располагали к ужину и выяснению подробностей дела:
- Ладно. По крайней мере, расскажи, кого и чего мы ждем и что ты узнал за эти шесть дней.
Шерлок мимолетно торжествующе улыбнулся и затараторил:
- Мы ждем Джеймса Деверо, ему 28, он бухгалтер в торговой компании. А в юности хотел стать художником, дважды пытался поступить в Лондонский Университет Искусств, но безуспешно - таланта у него нет. На год между попытками уезжал из Лондона, путешествовал по стране, жил как хиппи, подрабатывал всем подряд, возможно, ему случалось забивать мелкий скот у фермеров и таким образом он научился обращаться с ножом. После второго провала он, вероятно под давлением родителей, смирился, получил диплом бухгалтера, переехал в отдельную квартиру, устроился на работу. Он неглуп, но закомплексован и высокомерен, поэтому плохо ладит с людьми, у него нет девушки, он все еще считает себя непризнанным гением и вообще недооцененной окружающими личностью, - Шерлок прервался, чтобы сделать глоток кофе из стоящей перед ним чашки.
Джон сидел, захваченный рассказом и видом радостно-возбужденного Холмса. На несколько секунд он даже позволил себе представить, что это не детектив-инспектор рассказывает ему биографию убийцы, а просто новый знакомый говорит о чьей-то не слишком веселой, обыкновенной жизни, и прозрачные глаза этого странно-привлекательного парня блестят не от предвкушения схватки, а от легкого флирта... Картинка получилась неожиданно очень привлекательной, и Джон даже пожалел, что Шерлока возбуждают только детективные загадки.
- Эти убийства - его произведения, - продолжил Холмс. - Кровь - краска, тело - глина, стены - холст, улица - выставочный зал, прохожие - зрители, полицейские - критики. (Банальные ассоциации, банальные убийства, бесталанный идиот...) И он тщательно к ним готовится: выбирает место, осматривается (вчера он просидел в той подворотне четыре часа), терпеливо ждет одинокого прохожего...
- Постой, - у Джона вдруг появились вопросы. - Откуда ты все это узнал? Ты следил за ним непрерывно все эти дни?
- Нет, конечно, не непрерывно. Днем он примерный работник, не покидает офиса, безобиден. Я следил за ним по вечерам, с помощью жучка на одежде, вот такого, - Шерлок сунул руку в карман висящего рядом пальто и достал что-то вроде маленькой полупрозрачной наклейки, - прикреплял на улице или в метро и отпускал.
- Откуда у тебя такое? - удивился Джон.
- Мой брат занимает "небольшую должность" в МИ-6, он был должен мне небольшую услугу. Теперь услугу должен ему я, - кисло добавил детектив, убирая "жучок".
- Но почему ты был уверен, что пока ты стараешься не попадаться ему на глаза, он не совершает очередное убийство?
- Я же сказал: он тщательно готовится, он должен был побывать в месте будущего убийства не раз. К тому же было слишком рано - вспомни, сколько проходило времени между его "выступлениями" - около двух недель.
- Действительно. Но тогда и сейчас еще слишком рано - еще и недели не прошло.
- На этот раз я подтолкнул его, - Шерлок улыбнулся довольной улыбкой беса, совратившего ребенка. - Помнишь, я сказал, что девушку убил любовник? Это удар по его самолюбию, он хочет быть узнаваемым. Поэтому сейчас торопится создать еще один "шедевр", и в этот раз снова будет кровь на стенах.
Доктора передернуло. И тут Холмс небрежно заметил:
- А вот и наш "художник".
Джон резко поднял голову к окну, но увидел только черную тень, скользнувшую за угол.
- Что мы будем делать?
- Пока ничего, он пришел заранее и не будет ничего делать, пока открыт ресторан и из него могут выйти люди. Но через полчаса здесь все закроют, и тогда мы выйдем, тихо спрячемся вон за тем крыльцом, и будем ждать его выпада.

Впоследствии Джон не смог бы сказать, какие из 30 минут этой длинной ночи были худшими: полчаса до закрытия ресторана, которые он просидел как на иголках, до боли в глазах вглядываясь в темноту за окном, или полчаса, которые пришлось простоять почти неподвижно в ненадежном укрытии тени от навеса, вжимаясь в стену всего в нескольких метрах от убийцы, опасаясь лишний раз вздохнуть в ночной тишине улицы и отчаянно боясь не успеть, когда он нападет. Зато худшую секунду он назвал бы легко: это был миг, когда он услышал испуганный вскрик девушки и замер от неожиданности.
А вот Шерлок не растерялся - он молнией бросился в подворотню, и оттуда послышался новый крик, звуки удара, падения, и прямо на Джона выбежала испуганная девушка, зажимающая окровавленное плечо. Не в себе от страха, она забилась и закричала в его руках, и он попытался привести ее в чувство:
- Тихо! Успокойтесь! Я врач! Я врач, а он - полицейский! Все в порядке, успокойтесь!
Когда смысл слов, наконец, дошел до сознания девушки, она перестала вырываться и завсхлипывала:
- Больно!
Джон, чувствуя струящуюся по пальцам кровь, отвел несчастную жертву чуть в сторону, усадил у стены и занялся осмотром: от ключицы к левому плечу шел довольно глубокий порез, сильно кровоточащий. Он привычными движениями занялся перевязкой, используя обрывки ее блузки и свою рубашку, разорванную на полосы.
Через 15 минут он сидел рядом с дрожащей, но живой и почти успокоившейся девушкой, в метре от них над скованным наручниками преступником стоял самодовольный Холмс, а вдалеке уже были слышны сирены скорой и полиции. И Джон наконец обратил внимание, что его рука не дрожит.

Облегчение опустошило Джона, голова его была пустой и легкой, как воздушный шар, он не мог думать ни о чем, кроме того, что прямо сейчас жизнь этой девушки, его жизнь, жизнь невероятного Шерлока и еще многих и многих людей вокруг - продолжается. А значит - возможно все, самые странные сюжеты и самые сумасшедшие идеи имеют право на существование. Поэтому еще через 20 минут, когда скорая увезла девушку, полицейская машина - убийцу, и старший инспектор Лестрейд, высказав Холмсу все, что он думает о нем, его методах работы, и что он с ним еще сделает за это "шоу на улице", уехал с Салли, Джон сказал, улыбаясь:
- Знаешь, Шерлок, я, пожалуй, воспользуюсь твоим предложением о свидании. Поужинаем завтра? Без подозреваемого в соседнем переулке и с порцией нормальной еды для тебя?
- То предложение уже недействительно, - ничуть не удивившись, ответил Холмс и продолжил, не давая погаснуть улыбке доктора:- Но у меня есть другое: одна моя знакомая леди сдает отличную квартиру почти в центре города по очень доступной для двоих цене. Мы можем посмотреть ее завтра вечером. А потом поужинать.

@темы: Sherlock, фики

---

Girl, Interrupted/Прерванная жизнь, 1999

"И тебя вылечат. И меня вылечат." (с)

Несколько девушек в элитной психушке. Никаких издевательств, страдания исключительно психологические. Кто-то умирает, кто-то "вылечивается".

Фильм... качественный, скажем так. Вроде всем хорош: и актрисы известные, и смотреть интересно, и финал оптимистичный и реалистичный, но не цепляет.
Героини не вызывают острого сочувствия.
Сюзанна (Райдер) - просто "ленивая избалованная девчонка, которая сама сводит себя с ума", как метко характеризует ее Вэл (Голдберг). В чем ее такая страшная проблема? Выпадает из реальности в воспоминания? Да большое дело, даже не галлюцинации (глюки у нее были после упаковки аспирина, запитой водкой :alles. Она не работает на травмоопасном производстве, даже машину не водит, ее рассеянность ни для кого не опасна, а для писателя возможность такого отключения может и плюс. Пыталась покончить с собой? А почему это надо лечить?..
Лиза (Джоли) - несчастная девочка, пытающаяся привлечь внимание детским способом "назло бабушке отморожу уши". В остальном - умная, яркая, привлекательная, бьет по чужим слабым местам, манипулирует всеми, до кого дотянется. Сейчас о том, как стать такой, книжки пишут ("Учебники стерв" всякие), а в 60-ых лечили...


Вот героини 2го плана пожалуй имеют реальные расстройства: Джорджина - патологическая лгунья, Полли - подожгла себя, Дейзи - бзик в отношении еды на почве того, что отец ее трахает... Интересно, а это вообще лечится? Но они представляют собой именно 2ой план.

Все врачи-психиатры в фильме так сладко улыбаются, что я все время подозревала их в тайных фашистских опытах над больными
Единственный персонаж, вызывающий теплые чувства - медсестра Вэл. Обычная, нормальная, добрая женщина с ангельским терпением.

/*философ моде он */
Меня в фильме задели 2 момента:
Отношения в семье. Дочка пыталась покончить с собой? Сдадим ее в психушку. Причем тайком, чтобы знакомые не узнали, а с ней самой и обсуждать ничего не будем, все устроит добрый доктор. Девочка готова сжечь себя, чтобы не расставаться с любимым щенком? Сдадим ее в психушку. Ей ведь нужны изоляция и лекарства, а не родительская любовь. Про родителей Лизы за весь фильм даже ни разу не упоминается, а ведь вряд ли она сирота - психушка, судя по всему, не дешевая, кто-то же ее оплачивает. В общем, сплошь замечательные семьи.
И лечение самоубийц. Почему суицидальные наклонности вообще надо лечить? Почему можно принимать решение о смерти другого человека (судья, выносящий смертный приговор), но нельзя - о своей собственной?..
/*философ моде офф*/

@темы: кино, все серьезно